Вокруг себя был никто

–Стой! – воскликнул Филька, поднимая руку, точно пытаясь остановить мой ответ. – Молчи. Сначала выслушай меня, а потом критикуй. Билеты перед входом в зал, договорились?

– Договорились.

– Тоска иногда на меня нападает. С самого детства, сколько себя помню. Накатывает вдруг и до того тошно становится, хоть умирай, не сходя с места. Сейчас реже: раз, два раза в год, а юности так каждую неделю пробирало.

Помню, еще в яслях, стою перед шкафчиком одеваться на прогулку, и вдруг как огонь по жилам, из середины ладоней и ног, верх, прямо под ложечку. И сжигает этот огонь все на своем пути, и ничего уже не хочется. А на шкафчике шарик воздушный нарисован, там у всех свой значок был: у кого мячик, у кого флажок, а у меня шарик голубой. Смотрю я на шарик, дитя неразумное, и сам себя уговариваю:

«Ничего страшного, давай оденемся, выйдем на прогулку, на деревья посмотрим, на фонтан, все и пройдет, улетит, словно шарик».

Откуда только слова взрослые в голову дитенку приходили?! Знаешь, на что тоска похожа? На пурпурное покрывало, усеянное по концам острыми зубами. Оно будто разворачивается внутри груди, хватает зубами грудную клетку и тянет, и тянет.… Уф, жуткое ощущение!

А на прогулке лучше всего помогали чугунные цепи. Мы на Соборке гуляли, вокруг памятника Воронцову. Так я на цепь эту валился всем телом, и лежал, раскачиваясь, пока от чугунного холода покрывало не съеживалось, зубы отпускали грудь, а стынь вытесняла огонь. Вот ты, спец по психометрии, как такое объяснишь?

Филька раскурил сигарету, глубоко затянулся, выпустил дым вверх и уставился на меня. Несмотря на грозную гримасу, выглядел он довольно растерянно. Брать его можно было голыми руками.

Главный товар в мире человеческих отношений – сочувствие. Его ищут и домогаются все; деньги, секс, власть, не более чем средства в достижении главной цели – внимания. Человеку в первую очередь необходимо внимание, хотя бы со стороны супруга, желательно – группы единомышленников или поклонников, еще желательнее – народа, или народов. Самые замысловатые замки с легкостью открываются с помощью этой, почти ничего не стоящей монетки – внимания. Однако большинство людей не способны расстаться даже с такой мелочью, и упорно хотят сохранить при себе всю наличность, до последнего медяка, в итоге оставаясь ни с чем.

– Ты рассказываешь, очень интересные вещи, – сказал я Фильке, отрабатывая самый примитивный из всех приемов. – У тебя явно выдающиеся способности, жаль, что ты не занимался психометрией с самого детства, из тебя мог бы получиться незаурядный психометрист, может быть, даже Мастер.

Грозная физиономия Фильки почти не изменилась, но жестко подтянутая к глазам кожа слегка отвисла, выдавая расслабление. Он научился себя держать в деловых играх, Филька, обычно после такого комплимента человек расплывается в довольной улыбке, будто выиграл главный приз лотереи.

– А объяснение твоей проблемы простое и сложное одновременно. Сложное потому, что столь явное раскрытие души встречается редко. Простое, потому, что это явление довольно подробно описано в учебниках. Правда, не на первых страницах и не большими буквами.

Филька обмяк, морщинки на лбу разгладились, сжатые уголки губ разошлись. Нет такой башни, ворота которой не распахнула бы маленькая лесть. Впрочем, лестью мои замечания назвать трудно, я просто уделил внимание своему собеседнику, отнесся к его словам без ставшего уже привычным, предварительного сарказма, и он вознаградит сторицей мое маленькое усилие. В конце концов, стараюсь я тоже для него, дать человеку возможность выговориться, выпустить пар – первейшая задача психометриста. А вот когда он успокоится, раскроет перед тобой сердце, вывернет душу, поверит – тогда и наступает этап проверки. Не пациента – врача. Подготовленную почву можно засеять разными зернами и снять разный урожай. Психометрист раскрывает сердце для пользы больного, шарлатаны – для собственной выгоды.

Устоять перед соблазном направить поддавшуюся душу в удобном для тебя направлении очень трудно, но чем сильнее испытание, тем больше награда. Этот случай не испытание, мне от Фильки ничего не нужно, и «выговариваю» я его исключительно для его же пользы. Так доят корову, съевшую побеги чеснока: доят и выливают молоко.

– Спустившаяся из сияющего пространства в гнетущие рамки «здесь и сейчас», душа тоскует, рвется назад, в небесные чертоги Космоса. Обычно преграда, разделяющая душу и разум, достаточно плотна и тоска почти не ощутима. У тебя же, в силу непонятных мне обстоятельств, толщина перегородки оказалось незначительной и ты смог почувствовать то, чего люди добиваются годами упражнений и тренировок. Со временем тебе удалось нарастить преграду, поэтому приступы тоски возвращаются все реже и реже.

– Получается, тоска и есть конечная цель духовного роста? – возмутился Филька. – На фиг он тогда нужен, такой рост?!

– Тоска у тебя оттого, что устремления разума не соответствуют желаниям души. Когда обе силы направлены в одну точку, то утончение завесы приводит к блаженству, высшей радости.