Вокруг света без виз

Наконец, вдалеке мы заметили пастуха с овцами и пошли к нему — напрямик. Пастух махнул рукой в сторону крутого склона. Спускались мы по нему уже в сумерках. А к монастырю, прилепившемуся к отвесной скале, как ласточкино гнездо, вышли в тот краткий миг, когда еще чуть-чуть, и станет по-настоящему темно.

Монастырь Map Муса похож на средневековую крепость — без художественных изысков. В высокой каменной стене без окон была лишь маленькая дверца, высотой чуть больше метра, в которую можно было протиснуться только согнувшись.

Войдя внутрь, мы оказались в длинном полутемном коридоре и пошли вперед к единственному источнику света. Там был внутренний дворик, освещенный лишь сумеречным светом. С трех сторон его окружают каменные стены, а с четвертой стороны он заканчивается смотровой площадкой, с которой открывается вид на каменистую пустыню и темнеющие вдалеке горы.

На этой смотровой площадке мы и встретили первых живых людей. Но это были не монахи, а такие же, как и мы, паломники. Они сгрудились вокруг стола, на котором стоял огромный алюминиевый чайник, стаканы и… большой эмалированный таз со свежим домашним печеньем. Вскоре принесли и очередной противень, только что из печи. Пекарь, узнав в нас новичков, поздоровался, представился и объяснил:

— У нас сегодня не обычный день. Мы празднуем день рождения нашего настоятеля отца Паоло. А вот, кстати, и он.

К нам подошел седой мужчина лет пятидесяти с коротко стриженной бородой, одетый в серую монашескую сутану, на которую сверху для тепла был надет толстый синий свитер.

— Русские? Господь внял моим молитвам. — Он воздел сложенные ладонями руки к небу и продолжил: — Вы должны нас спасти. У нас уже две недели живет русский паломник. Он что-то хочет нам сказать, но не говорит ни на каком языке, кроме русского. А мы бы и рады ему помочь, если то будет в наших силах, но понять не можем. У нас тут интернациональная коммуна. Но по-русски никто не говорит.

Вход в церковь находился в том же темном коридоре, через который мы попали в монастырь. Перед дверью была свалена груда обуви. Известно, что евреи входили в храм Соломона босыми, мусульмане также снимают обувь перед входом в мечеть. В церкви обычно входят в обуви. Но вероятно, древние христиане также разувались перед входом в храм. А здесь пытаются воссоздать все именно так, как было в первые века христианства.

Пол в трехнефовой церкви с украшенными фресками высокими стенами был застелен коврами. В самом центре стояла работающая на керосине буржуйка. Ее труба поднималась кверху, потом изгибалась и тянулась к окну. Перед алтарем на деревянной подставке была установлена очень толстая старинная Библия в серебряном окладе.

Все сидели на разложенных на ковре подушках — и монахи, и прихожане (исключительно паломники, преимущественно из европейских стран).

Ни сирийцев, ни ливанцев среди прихожан не было. По замыслу отца Паоло, здесь также не должно было быть ни католиков, ни православных — лишь христиане. Ведь он хотел не просто отреставрировать старое здание, а возродить живое служение именно в том виде, как оно было до разделения Церкви.

В этой маленькой церкви, как в машине времени, мы перенеслись в те годы, когда все христиане были не православными, католиками или протестантами, а братьями и сестрами во Христе.

Служба началась с того, что выключили электрическое освещение. Церковь сразу погрузилась в непроницаемый мрак. В полной темноте монахи нараспев читали псалмы. Затем стали зажигать свечи и расставлять их на специальные полочки на стенах. Постепенно становилось все светлее и светлее.

Тем временем двое монахов (вернее, монах и монашенка) стали читать отрывки из Библии. Когда они закончили, настала очередь отца Паоло, сидевшего на полу между алтарем и гигантской Библией. Он разжег кадило и стал им размахивать, наполняя церковь ароматным дымом.

Все четверо принимавших участие в богослужении — отец Паоло, два монаха и монашка — были одеты в белые сутаны. У монашки на голове был обычный платок, а у монахов — маленькие шапочки, похожие на еврейские кипы. Время от времени монахи крестились — на католический манер, слева направо, и хором повторяли одну и ту же фразу: «Салям алейкум, Эшраим. Аминь».

После окончания службы всех пригласили на торжественный ужин — праздновать день рождения иезуита отца Паоло делл'Оглио. И монахи, и паломники расселись на полу в длинной палатке — ее установили на помосте во внутреннем дворе над смотровой площадкой. Был и торт со свечками, и песенка «Хеппи бездей ту ю». Все, как и положено на европейском дне рождения. Только, по восточному обычаю, обошлись без спиртного.

Вплоть до начала XX века Сирия и Ливан находились под мусульманским правлением, установившимся в 634 году и прерывавшимся лишь на короткий период в 88 лет (1099–1187) в период крестовых походов. На протяжении веков халифы и султаны сменяли друг друга, пятьсот лет страна входила в Османскую империю. И все это время здесь бок о бок с мусульманами продолжали жить христиане.