Вокруг света без виз

На развилке мы быстро поймали машину до Дамаска. Водитель также попытался затащить нас к себе в гости. Но на этот раз мы хором отказались. От похода по гостям ведь тоже устаешь.

В Баальбеке Марк Твен записал в свой путевой дневник: «На наших клячах мы могли добраться в Дамаск за три дня». И вот прошло полтора века. Уже есть и скоростное шоссе, и современные автомобили. Но и у нас на дорогу от Баальбека до Дамаска ушли эти же три дня! Просто мистика какая-то!

В Дамаске мы сразу же пошли искать гостиницу. Нам просто физически нужно было хоть немного отдохнуть от непрерывного общения с сотнями незнакомых людей в течение трех дней подряд. К тому же мы давно не выкладывали свои заметки в Интернет.

В прилегающих к Старому городу кварталах буквально на каждом углу, в каждом доме есть хотя бы одна гостиница. Иногда их сразу несколько — на соседних этажах или в соседних подъездах. Мы поселились в комнате, расположенной на углу дома. С балкона открывался вид на старую Цитадель и установленный перед ней памятник Салах-ад-Дину.

В Дамаске живет пятая часть населения Сирии. Убогие серовато-коричневые дома городского центра с характерными жалюзи на окнах и новые кварталы многоэтажек, карабкающиеся по склонам горы Касьюн особняки и городские кварталы, застроенные железобетонными монстрами, перемежаются высокими минаретами и куполами мечетей.

В столице Сирии нет крупных промышленных предприятий, но смог в воздухе висит постоянно. Воздух отравляют заправленные дешевым бензином работающие на износ автомобили. Даже из окна нашего гостиничного номера было прекрасно видно, как стоит запруженная сотнями такси улица, проходящая вдоль стены Старого города. А над ней стоит облако выхлопных газов.

Столица Сирии официально считается старейшим обитаемым городом земли. Хотя когда именно он был основан, доподлинно никто не знает. Дело происходило в такие незапамятные времена, что опираться можно только на легенды и домыслы. Марк Твен, например, полагал, что Дамаск «был заложен Уцом, внуком Ноя». Но это всего лишь одна из множества гипотез.

Дамаск — не только самый старый из больших городов земли, но и самый безопасный. По уровню уличной преступности он плетется в самом хвосте всех списков, вместе со всей Сирией. Главная причина в том, что здесь по-прежнему сильны семейные связи. Женщины не делают карьеру, а сидят дома и воспитывают детей. Здесь не может быть анонимной уличной банды. Все дети под присмотром. Они не сами по себе, как ожесточившиеся беспризорники в современных мегаполисах, а члены какой-то определенной спаянной крепкими узами семьи.

Впрочем, не стоит считать, что здесь живут одни ангелы, у которых только по собственной слепоте мы не видим крыльев. Здесь нет именно шпаны, которая нападает на беззащитных туристов, чтобы ограбить или избить.

Зато, если начинается что-то серьезное — например, противостояние христиан и мусульман или еврейские погромы, — то по улицам текут реки крови. И по той же самой причине, почему в мирное время ни на кого не нападают. Опять же из-за кровных уз.

Пока семья сдерживает своих наиболее агрессивных членов, на улицах тихо и мирно. Если же, наоборот, горячие головы становятся зачинщиками беспорядков на религиозной или национальной почве, то они вовлекают в свои разборки сразу же почти все население.

Мы спокойно бродили по ночным улицам Дамаска, забираясь в такие глухие районы, которые в любом другом большом городе мира обходили бы стороной и днем. И не знали, что буквально через год увидим эти же самые улицы в сводках новостей как места ожесточенных уличных боев между оппозицией и правительственными войсками. Боев ожесточенных, потому что обе противоборствующие стороны воюют не за абстрактные идеи, а за свои семьи.

И так было всегда. Например, Марк Твен во время визита в Дамаск посетил мавзолей, воздвигнутый в память пяти тысяч христиан, ставших жертвами резни в 1861 году, когда «несколько дней подряд потоками лилась кровь; мужчин, женщин, детей убивали без разбору, и сотни неубранных трупов валялись по всему христианскому кварталу».

Христианам в Сирии никогда не было легко — за исключением, возможно, периода Византии. Но они выстояли, не сбежали, не отказались от своей веры. И сейчас в этой стране есть не только христианские общины и церкви, но и действующие монастыри. Ближайший к Дамаску — женский монастырь Святой Феклы в Маалюле. Туда мы и отправимся.

Целый день мы бродили по Дамаску, поэтому до автостанции добрались уже под вечер, а ехали уже в темноте. Проезд на маршрутках в Сирии стоит так дешево (по нашим понятиям), что часто кажется, что уже проехал свою остановку. Нельзя же, в самом деле, ехать два часа всего за 20 рублей (в пересчете на наши деньги)! Оказывается, можно.

Маршрутка остановилась перед входом в монастырь в тот самый момент, когда его двери стали запирать на ночь. Мы проскользнули внутрь в самый последний момент. И только уже оказавшись внутри, я поинтересовался у запиравшей дверь монахини:

— А можно ли нам здесь переночевать?