Волчья ночь

— Последняя буря? — прошептал он, поднимаясь на ноги. — Что-то она принесет всем нам.

За окном по-прежнему безмолвно падал снег.

Приоткрыв дверь, Питер прислушался. В особняке царила мертвая тишина. И это было ему на руку. Он спустился по лестнице, совершенно бесшумно, даже успел сделать несколько шагов по холлу, прежде чем его остановил вкрадчивый голос градоправителя:

— Ты тоже не можешь уснуть, мой мальчик. Это зима. Буря, что идет на Барглин. Она волнует умы, тревожит души. Так было всегда.

Питер замер на месте, сглотнул и медленно обернулся. Гроуди стоял возле лестницы, в халате и домашних мягких туфлях, в одной руке он держал широкий бокал с коньяком, вторую спрятал в кармане. Не надо было быть провидцем, чтобы понять — там оружие. Питер усмехнулся. Его маневр не остался незамеченным.

«Теряю хватку, — пронеслось в голове, — раньше бы никто не смог раскусить меня так легко. Это все спокойная жизнь».

— Составишь мне компанию, — градоправитель не спрашивал, и ждать не стал. Резко развернулся и направился в свой кабинет. Питер последовал за ним, сжимая кулаки.

— Знаешь, мой мальчик, — сегодня Гроуди был слишком разговорчив. Слишком, по мнению Питера, и это не могло не насторожить. Градоправитель приблизился к столику у камина, выложил из кармана револьвер и только после этого налил коньяк во второй бокал. Протянул Питеру, — я всегда знал, что они существуют и все эти рассказы о волчьей ночи, когда кровь льется рекой, не выдумки. Слышал, наверное, как лет пятьдесят назад, волки напали на город? Тогда мало кто выжил, но старики до сих пор переговаривают эту историю. Она обросла подробностями, которых не происходило и в помине.

— О чем вы? — осторожно спросил Питер, принимая бокал. Он не торопился пить. И садиться, тоже не спешил. Смотрел на градоправителя и сейчас, в этом вот домашнем виде, в отблесках пламени камина, этот человек казался ему… безумно старым. Даже древним.

— Ты все понял правильно, — усмехнулся Гроуди. — Ни за что не поверю, что прожив год с одной из них, так и не догадался, в чем дело.

Питер молчал. Всматривался в лицо своего собеседника и не торопился что-то говорить.

— Мой дед был оборотнем, — Гроуди словно бы не мог больше молчать. Питеру казалось, что старик градоправитель испытывает потребность в том, чтобы выговориться, излить душу. Только вот ему откровенно не нравилось, что слушателем выбрали именно его. Свидетели долго не живут, а Питер рассчитывал прожить еще не один десяток лет. Детей вот завести хотел. — А вот отец и я… мы родились людьми. Я с самого детства жил с этим.

— Вы хотели быть… оборотнем? — удивленно вскинул брови Питер. У него в голове не укладывалось, как такое возможно. Как человек может желать стать зверем? Это ненормально.

— Это было моей мечтой, мой мальчик. Самой сокровенной. Самой… сладкой. Я даже жену себя взял их них. Надеялся на то, что способность к обращению проявится в сыновьях. Но и тут природа отвернулась от меня, — он усмехнулся, залпом опрокинул в себя коньяк и, крякнув, налил еще. — Родилась Амалия. Женщины… они не могут оборачиваться, не имеют почти ничего из того, что есть у оборотней. Только и могут, что передать дар по наследству. Но она сильная девочка. Настоящая… волчица, — Гроуди снова одним глотком опустошил бокал. Но наливать больше не стал, с тихим стуком поставил его на столик и взял револьвер.

— Где она? — вопрос сорвался с губ раньше, чем Питер успел осознать. Впрочем, ответа на него не требовалось. Взгляд метнулся к окну, к падающему с неба снегу.

— Она решила все сделать сама, а я не могу отказать дочери. Моя девочка хочет быть счастливой. И она ею будет, — градоправитель полностью перевернулся и теперь стоял в двух шагах от Питера, направляя на него револьвер. — Я ведь и в самом деле думал, что ты подходишь. Она захотела тебя, и я не стал ей противиться. Но ты… — он ощерился и покачал головой, — решил, что можешь играть моей девочкой? Что тебе позволено от нее отказаться?

— Вы с ума сошли, — Питер прищурился, но не отступил и даже не шелохнулся, только крепче сжал пальцы на бокале с коньяком. — Просто сошли с ума. Вы решили убить мою жену, потому что ваша дочь возжелала стать моей супругой? Это же… просто бред.

— Это закон выживания, — словно выплюнул градоправитель. — Когда-то, самки оборотней дрались за своего самца. Сейчас, правда, времена изменились, но…

Питер вздохнул. Он напряженно наблюдал за градоправителем, стараясь смотреть ему в лицо и не отвлекаться на револьвер, дуло которого было устремлено ему в грудь. С такого расстояния Гроуди не промахнется, а умирать мистеру Барроу не хотелось.

— Это дурацкий закон, — не выдержал он. — И он не имеет никакого отношения к действительности.

— Это не тебе решать, — градоправитель усмехнулся. — Сейчас ты сядешь в кресло и будешь ждать. А когда Амалия вернется, изобразишь радость. И сделаешь все так, как того хочет моя дочка. Посмеешь обидеть ее, обдать равнодушием, ты не жилец. Это понятно?

Питер улыбнулся, а градоправитель продолжил: