Волчий камень

– Вы поверили? – Либих хмыкнул и бросил ложку на стол. – С вашей-то проницательностью… Да любой умный человек поймет, что все это чистейшей воды вымысел! Если манифест существовал, почему он не был обнародован? Александр не мог не понимать, что неопубликованный документ не имеет силы. После того, как из Таганрога пришло известие о его кончине, петербургский губернатор Милорадович присягнул на верность Константину, его примеру последовали высокопоставленные генералы, гвардия, Сенат… И что же? Проходит несколько дней, и положение меняется – Константина во дворце нет, Николай самовольно объявляет себя императором. Он ссылается на письмо Константина, в котором тот якобы отрекся от трона. Письмо было, но кто знает об обстоятельствах, которые заставили великого князя написать его? Если к вашему горлу приставят нож, разве у вас останется выбор?

– К моему горлу приставляли нож, – сказала Анита. – Ощущение не из приятных, вы правы… Как же развивались события после того, как Константина вынудили отречься от престола?

– Это вы знаете не хуже меня. Он жил в Варшаве, в фактической ссылке, довольствуясь ролью императорского наместника. При этом он постоянно ощущал угрозу со стороны брата. В Варшаве он пережил два покушения, о которых в России предпочли умолчать. Наконец выдался удобный случай разделаться с ним и списать все на польских повстанцев. То, что Константину Павловичу удалось остаться в живых, – большая удача. Перебравшись в Европу, он долго не мог оправиться от потрясения и решил, что самое лучшее для него – затаиться, дожить остаток дней где-нибудь в глухом европейском закоулке, инкогнито, под чужой фамилией. Он уехал в Германию и семнадцать лет провел в Мюнхене под именем купца Володина, владельца совместной российско-баварской торговой компании.

– Семнадцать лет? Константин на два года младше Александра, значит, сейчас ему должно быть около семидесяти.

– Шестьдесят девять. Тихая жизнь за границей пошла ему на пользу. Он много думал, читал, наблюдал. И, по его собственному признанию, стал другим человеком. В нем не осталось ни малейших признаков прежней нерешительности и тем более малодушия. Все, что происходит в николаевской России, возмущает его до глубины души. Поэтому он решил вернуть себе российский престол, который принадлежит ему по праву.

– Он всерьез полагает, что это возможно?

– Так полагает не только он, но и люди, которые ему сочувствуют. Их пока немного, поскольку, как вы понимаете, необходимо соблюдать крайнюю осторожность. Однако в большинстве своем это люди влиятельные, они способны задействовать для осуществления благой цели мощные ресурсы: как людские, так и материальные.

– Вы тоже относитесь к их числу? – осведомилась Анита.

– Да, – коротко проговорил Либих.

– И каким же образом вы и ваши союзники собираетесь свергнуть с престола Николая и заменить его Константином?

– А вот тут мы с вами переходим дозволенную черту. Я и так сообщил вам слишком много. Согласитесь, увиденного и услышанного вами вполне достаточно.

– Вы не сообщили основного. Какое отношение к вашему загово… к вашему предприятию имел Вельгунов и отчего он умер?

– Вельгунов принадлежал к числу наиболее близких сторонников Константина Павловича, был его доверенным лицом в Берлине. Его смерть стала для нас полной неожиданностью, особенно если учесть, что подготовка к возвращению законного монарха в Россию вступила в завершающую стадию. Мы давно подозревали, что на след созданной нами тайной организации вышли агенты Николая. Уверен, что устранение Вельгунова – дело их рук, хотя и не представляю, как им удалось это провернуть. Элоиза заподозрила вас – ведь вы стояли рядом с ним, когда он скончался. С присущей ей решимостью она приехала к вам на Фридрихштрассе и попыталась выяснить, что связывало вас с Вельгуновым. По дороге к дому пивовара Шмидта, где находился один из наших подпольных центров, она заметила слежку. Предупрежденный Шмидт поймал вашего супруга в капкан. По тому, как легко было это сделать, мы поняли, что за Элоизой следил любитель. Допрос отложили на утро, однако вашему мужу удалось бежать. А на следующий день нас постигли два новых удара: кто-то поджег дом Шмидта, хозяева погибли в огне, и в то же время в другом районе города был убит старик Пабло, еще один наш сторонник. И вы хотите, чтобы я поверил вашим словам, будто вы здесь ни при чем?

В голосе Либиха вновь послышалась угроза, на сей раз даже более отчетливая, чем прежде. Анита сообразила, что угодила в западню. Фабрикант-заговорщик, если он и впрямь неглуп, не выпустит ее из своего дома.

– Вы все-таки намерены меня убить? – спросила она, уже не играя испуг, а действительно испугавшись.

– Я не знаю, что с вами делать! – Либих со злостью сжал кулаки. – Я не имею права отпускать вас, это слишком рискованно. В одночасье погибло столько наших людей, сегодня кто-то стрелял в Элоизу… До вашего появления в Берлине ничего подобного не происходило. Что бы вы подумали на моем месте?