Волчий камень

Ресторан «Одер». – Юлианна, принцесса Кобургская. – Миф развеивается. – Деньги Гельмута Либиха. – Обгоревший клочок бумаги. – Азотная кислота. – Чем занимался пивовар Шмидт. – Поручение. – Владимир Сергеевич рекомендует проявлять осторожность. – В гостиной. – Посетительница, которую не ждали. – Все опять переворачивается. – Под прицелом.

– Да, – сказала Анита, рассматривая в упор того, чью фигуру прежде видела только мельком, – я хотела с вами поговорить. Но здесь не самое удобное место для общения.

– Согласен, – ответил человек в котелке, вытряхнул на снег остатки табака из трубки и спрятал ее в карман. – Куда вы предлагаете переместиться?

– Мы можем подняться ко мне в квартиру…

– Мне бы не хотелось злоупотреблять вашим гостеприимством, – вежливо, но категорично произнес незнакомец. – Из-за меня у вас могут возникнуть неприятности. Если вы не против, я приглашаю вас в «Одер».

Так назывался один из лучших берлинских ресторанов, расположенный в центре города. Анита вскинула брови.

– Вы знаете, что за вами охотится полиция?

– Мне это известно. Поэтому я и приглашаю вас туда, где меня точно не станут искать.

Анита колебалась всего мгновение, после чего взглянула на свои окна, сделала Веронике, чья тень маячила за занавеской, знак рукой – дескать, все в порядке – и снова повернулась к человеку в ко-телке.

– Я готова.

Незнакомец нанял извозчика, и они покатили по Фридрихштрассе. Анита, напрягшись, не сводила глаз со своего попутчика, он же являл собою абсолютное спокойствие. Когда они уже подъезжали к «Одеру», он, спохватившись, приподнял котелок, под которым обнаружилось полное отсутствие волос, и произнес:

– Забыл вам представиться. Меня зовут Макс Больц. Корреспондент газеты Spielplan.

– Очень приятно, – пробормотала Анита, не зная, как реагировать на столь откровенную ложь.

В ресторане «англичанин» с немецкой фамилией и безупречным русским произношением провел ее в отдельный кабинет. Очевидно, здесь его знали. Он что-то быстро сказал по-немецки лакею, и тот, кивнув, упорхнул так, словно его унесло порывом ветра.

– Ну вот, – сказал незнакомец, устраиваясь за столиком, – здесь никто не помешает нашей обстоятельной беседе. Сейчас принесут вина… Вы ведь, кажется, предпочитаете бургундское?

Анита вспомнила злополучный день, когда погиб Вельгунов: темный зальчик кабачка на Жандармской площади, бутылку на столике…

– С недавних пор я его разлюбила. Если вас не затруднит, закажите чего-нибудь другого. На ваш вкус.

– Хорошо, – покладисто ответил господин, назвавшийся Больцем. – Мне лично все равно, в выборе спиртных напитков я неприхотлив.

Без котелка и черного пальто он выглядел совсем иначе. Вместо зловещей фигуры, чьи очертания напоминали силуэт ворона, перед Анитой предстал лысый, но довольно моложавый человек с сильным волевым лицом и большими ясными глазами. Он наклонился вперед и положил на скатерть большие руки с короткими пальцами, на одном из которых поблескивало кольцо с сапфиром.

Анита пристроила ридикюль на коленях и сказала собеседнику с легкой, едва уловимой насмешкой:

– Теперь условия для обстоятельного разговора более чем подходящие. Может, вы для начала назовете свое настоящее имя?

Незнакомец ждал этого вопроса.

– Своего настоящего имени, как вы скоро поймете, я вам открыть не могу. Зато у меня множество псевдонимов. Если вам не нравятся немецкие имена, можете называть меня Владимиром Сергеевичем. Фамилия? Ну, допустим, Самарский.

– Так вы все-таки русский?

– Гм… Скорее поляк. Мои предки по отцовской линии из Варшавы. Но вырос я в Петербурге.

– И стали агентом Третьего Отделения?

В глазах Больца-Самарского появилось удивление.

– Вы и об этом догадались?

– Догадалась не я, а мой муж. Мне его предположение показалось не лишенным смысла. Единственное, с чем я не согласилась, – признать вас убийцей.

– Разумно. – Владимир Сергеевич обернулся к вошедшему лакею и отдал ему еще одно короткое распоряжение по-немецки. – Сейчас нам все принесут… Может, вы желаете пообедать?

После завтрака прошло уже довольно много времени, и Анита не отказалась бы от чашки бульона – но обедать за счет Третьего Отделения собственной его величества канцелярии?!

– С вашего позволения, ограничимся вином.

– Как хотите. – Самарский снова положил свои узловатые, почти крестьянские руки на стол; на белоснежной скатерти, рядом с хрупкой цветочной вазочкой, из которой торчала кремовая роза, и изящным подсвечником, они смотрелись грубо, вносили дисгармонию – но так ему, очевидно, легче дума-лось.

– Значит, вы не убийца?

– Представьте себе, нет. Понимаю, что доказать это невозможно, но за двадцать лет службы мне не приходилось никого убивать. Чему я, признаться, чрезвычайно рад.

– Что же вас привело в Берлин? Задание руководства?