Волчица и пряности. Том 12

– Когда Сестра Катерина превратится в Святую Катерину, все в этой хибарке, включая ее мощи, станет священными реликвиями.

При словах «священные реликвии» Коул пораженно ахнул.

Это словно послужило знаком для Фран – она наконец слабо улыбнулась.

– Когда землевладелец узнает, сколько стоят священные реликвии, он откажется от идеи построить водяную мельницу. Если ты сомневаешься – давай вернемся в хибарку и заглянем в ее дневник. Он полон имен и подробностей касательно аристократов из самых разных земель. Думаю, даже то, что хибарку до сих пор никто не трогал, – это из-за того, что ее канонизацию приостановили.

Прежде о подобных вещах Лоуренсу доводилось слышать лишь на уровне слухов.

Когда кого-то канонизируют, то есть объявляют святым, все, что связано с этим человеком, приобретает громадную стоимость. Если известно, что этот человек творил чудеса, к его мощам стекаются полчища паломников, причем не только из Церкви, но и вообще с сопредельных земель. Иногда несколько аристократов объединяются, чтобы вместе подать прошение о канонизации какого-либо служителя Церкви из их страны, однако подача этого прошения сама по себе требует огромных денег.

С точки зрения аристократов это игра с очень высокими ставками: счастливое посмертие в ином мире против богатства в этом.

Говаривают, что немало людей разорилось, пытаясь добиться этой цели, и все же многие продолжают пытаться, потому что возможные выгоды колоссальны.

Катерине Люччи была уготована судьба оказаться втянутой в чьи-то планы.

– Ты хочешь, чтобы я продал… святую?

– Я слышала, ты опытен в торговле, – Фран улыбнулась точно такой же улыбкой, как в лавке Хьюга, когда заявила, что карта севера обойдется Лоуренсу в пятьдесят румионов. Но на сей раз Лоуренс не мог этого так оставить.

Лоуренс ответил:

– Это безумие. Торговец вроде меня просто не может иметь дело со священными реликвиями. Даже если я выдам себя за кого-то более могущественного, это продлится недолго. Во время истории с нарвалом в Кербе торговлю вел Киман и еще один торговец из падших аристократов. В Уинфилде я тоже чуть-чуть приобщился к сделке, которая включала в себя священную реликвию, но, честно говоря, та сделка была не моего уровня.

Деньги – не то, что просто накапливается. Их качество и природа меняется с каждым моментом. Сейчас на них можно купить товар – а в следующий миг уже можно купить сердце человека или изменить его судьбу.

Со священными реликвиями то же самое.

Однако Фран, не отводя взгляда от Лоуренса, выложила свой последний козырь:

– Взамен я нарисую карту севера. Прямо сейчас, если захочешь.

Прошло мгновение.

– …Э? – вот все, что он смог произнести.

Она что, решила, что это абсолютно честная сделка – предложить простую карту за то, чтобы он на месте состряпал святую и влез в опасную торговлю священными реликвиями, сооруженными из лжи?

Фран глядела не отрываясь.

– Ты серьезно считаешь, что это честная сделка? – не удержался от вопроса Лоуренс.

Сейчас лицо Фран было даже в чем-то очаровательно. Она смотрела широко раскрытыми глазами, будто собираясь ответить: «Ну конечно!»

Но, в отличие от того раза, когда Лоуренс рассказал ей про селян, навещавших хибарку, что-то еще отразилось в ее лице, сменив угасающее удивление.

Эта коричневая кожа, эти черные глаза.

Лоуренс не удивился бы, если бы кто-то назвал ее колдуньей.

Фран тихим, ровным голосом спросила:

– Ты хочешь сказать, что не рискнешь подвергнуть себя опасности ради своей карты?

Лоуренс кинул взгляд на Хоро.

Та с абсолютно непроницаемым лицом смотрела на Фран; Коул же был в явном смятении.

Если бы дело было только в опасности, он бы, конечно, рискнул. Но взять Катерину, которая и так уже натерпелась, когда ее обзывали ведьмой, объявить ее святой и продать какому-то землевладельцу было просто-напросто невозможно.

Если Лоуренс это сделает, как он потом сможет с чистой совестью держать Хоро за руку?

– Отправиться к землевладельцу и вступить с ним переговоры под предлогом продажи святой? Я не могу.

– Понятно, – промолвила Фран и шагнула вперед.

Лоуренс продолжал стоять. Движения Фран были столь текучими, что, когда она прошла мимо Лоуренса, в руке у нее уже была карта, которую он до того сунул за пазуху.

– Куда ты собираешься?

Он знал, что вопрос глупый, но не удержался.

Фран остановилась, будто размышляя о чем-то, потом медленно вернулась.

– Ты заставил Хьюга говорить с тобой, и я подумала, что ты сделан из чего-то более прочного.

Лоуренс вспомнил, как Хьюгу приходилось терпеть ее надменное отношение. Самым важным для него было сделать все, чтобы Фран создавала картины с видами его родины. И да, Лоуренс убедил Хьюга говорить с ним.

Фран продолжила:

– Я думала, ты такой же, как я. Я ошибалась.

– Что ты…

«Имеешь в виду» – хотел закончить Лоуренс, но не успел.

– Думаешь, ты сможешь добыть карту севера? С такой-то решимостью?

– !..

Лоуренсу показалось, что ему пронзили сердце. Фран зашагала вновь.

Его ноги отказывались двигаться, словно их пришили к земле. Он не мог даже думать. У него было чувство, что все они разыгрывают какую-то шутку, и Фран только что окатила его ледяной водой.