Волчица и пряности. Том 12

– То же самое. Солдаты в деревне. Судя по всему, землевладелец прислал войска. Говорят, лес и озеро погибнут.

Сам Лоуренс не понимал, чего добивается землевладелец. Однако Фран имела представление о жизненных обстоятельствах этой деревни еще до того, как они сюда приехали. Выслушав Лоуренса, она, похоже, мгновенно сообразила, что происходит. Она перевела взгляд на реку, и замешательство на ее лице быстро переросло в ярость, как будто по нему прошлись кистью.

– Такая бессовестность меня просто поражает.

– Ты хочешь сказать… – начал было Лоуренс, но Фран не дала ему закончить вопрос:

– Они хотят, чтобы Катерина вовсе перестала быть.

В тот же миг цель пришедших стала Лоуренсу кристально ясна.

Катерина была уже мертва, и слова Фран следовало понимать более буквально.

– Пожалуй, можно сказать, что у нас сейчас эпоха денег; Церковь, язычество – все это значит меньше, чем прежде.

Хорошая фраза. Фран сквозь гнев издала мрачный смешок над собственной шуткой, потом вздохнула и продолжила:

– Я проделала такой большой путь… и владелец решил действовать именно сейчас? Я была так близка… так близка…

Даже балахон не заглушал звука, с каким сжимались ее кулаки.

Оказавшийся между Церковью и язычниками землевладелец решил избрать для себя третий путь. Церковь постепенно теряла силу, и ему, должно быть, надоело, что она его использует. Он решил стереть всякий след существования Катерины и впредь держаться в стороне от споров вокруг веры. О том, чтобы очистить ее имя, он даже не думал.

Более того, он вознамерился построить-таки водяную мельницу. Компания Дива планировала осуществить новую северную экспедицию; все это вместе позволило бы ему привлечь работников и ремесленников – ибо перед лицом денег что могут сказать язычники и Церковь?

– Ты достал карту? – спросила Фран, глядя на Лоуренса почти сердито.

– Достал… но, пожалуйста, погоди секунду.

Фран шагнула было вперед, но Лоуренс остановил ее взглядом, ничуть не уступающим в серьезности ее собственному.

– Пожалуйста, успокойся. Если землевладелец решил стереть все следы существования Катерины, то мы для него препятствие. Спорить с ним невозможно, и едва ли он позволит тебе продолжать изучать легенду об ангеле.

При этих словах Лоуренса лицо Фран исказилось. Она была отнюдь не глупа. И даже в гневе она не потеряла остроты своего ума.

– Я знаю, что легенда была у тебя прямо перед носом. И я знаю, что тебя привел сюда не какой-то каприз. Но это слишком опасно.

Надо бежать.

Едва Лоуренс это произнес, женщина вздрогнула, будто они ее ударили; потом сделала шаг назад, еще шаг… Лоуренс вполне понимал чувства Коула, который тотчас подбежал к Фран, чтобы поддержать ее. Если бы не мальчик, она бы точно упала.

– …Нет… нельзя… я так близко…

Еще совсем недавно она вбежала в хибарку, не в силах сдержать свой восторг. А теперь ее отчаяние было таким же сильным, как тогдашняя радость, – невыносимо сильным.

Хоро молчала; на лице ее было написано страдание.

Если они собираются бежать, это надо делать сейчас, пока солдаты временно отошли.

– Мне очень жаль, но… – начал Лоуренс и попытался взять Фран за руку. Однако –

– Руд Киман говорил мне о тебе.

Лоуренс лишился дара речи – отчасти потому, что слова Фран стали для него неожиданностью. Дело не в том, что внезапное упоминание имени Кимана создавало впечатление, будто Фран узнала нечто, что должно было оставаться тайной. Если уж она решила взять в спутники Лоуренса, простейшее изыскание не могло не привести ее в Кербе, и вполне логично предположить, что там она нашла Кимана.

Нет, Лоуренса выбило из колеи более рациональное чувство. А может, его чутье торговца само сделало вывод, без участия рассудка.

Лоуренс понял, что хотела сказать Фран.

– Он сказал, что ты не боишься богов, ты хватаешься за любую возможность извлечь прибыль, и ты умело пользуешься связями и мастерством, – Фран вытерла слезы и безуспешно попыталась надеть на лицо смелую улыбку. Неудача лишь еще больше подчеркнула ее отчаяние.

Лоуренс вынужден был спросить, молясь в душе, что угадал неверно:

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Пожалуйста, скажи им, что Катерина Люччи – святая.

Лоуренс прекрасно понимал, почему Хоро и Коул смотрят так неуверенно.

Все стратегии, основанные на верованиях, сейчас становятся бесполезными. Почему же Фран сосредотачивается именно на этом? Вне всяких сомнений, этим вопросом задавалась и Хоро, и Коул – но не Лоуренс.

Он понимал. Существует громадная разница между почитаемой монахиней и святой. И в том, как с ними обращаются, и в том, сколько они стОят.

– Это…

– Ее уже считают кандидатом на канонизацию. В Ренозе она скрыла свою личность, но ее поддерживало много аристократов. Прошение к Папе о ее канонизации уже подано, сейчас оно в коллегии кардиналов. Что ты об этом думаешь?

Договорив, Фран закрыла рот, словно уже приняла окончательное решение. И действительно – ее слова несли немалый вес.

Фран. Одинокий, бесстрашный серебряных дел мастер. Она приняла раздражающе практичное решение – в полном соответствии со своей репутацией.

Лоуренс сглотнул.