Волчица и пряности. Том IV

— Когда мы с Эльзой предположили, что нас ждёт, то пришли к одному и тому же выводу. Думаю, ошибки быть не может. Так что бежать, только бежать.

— Всё лучше, чем сидеть сложа руки, — сказала Холо, зевая, и встала с места. — Да только тебе ведь большой убыток, если сбежим.

— Тут остаётся лишь смириться. Пшеницу мы не сможем вывезти.

— Я смотрю, ты даже не расстроен.

— Правда? — Лоуренс в задумчивости погладил подбородок.

Что верно, то верно — не впервые ему довелось попасть в такой переплёт. Временами убыток приходилось принимать как неизбежное зло. Впрочем, в Кумерсуне, напротив, удалось получить прибыль, которой он совсем не ждал, отчасти поэтому Лоуренс был на удивление спокоен.

Кроме того, жизнь странника в глухих деревнях, как эта, гроша ломаного не стоит. Тот, кто вовремя сумел унести ноги, уже неплохо нажился.

— Хотя даже в нашем положении можно извлечь для себя выгоду.

— Как с перцем, да?

Конечно, многим торговцам приходит в голову такая мысль, однако особая ценность перца как товара в том, что встречается он редко. Но чтобы его вывезти, нужно было им закупиться.

И тут его осенило.

— А ведь есть нечто полегче пряностей, и притом весьма ценное.

— Ого.

— Доверие.

На красивом лице мелькнуло восхищение, столь несвойственное Холо, а затем она усмехнулась:

— Надо бы продать твоё доверие, как только его станет больше.

— Ты хоть знаешь, что от твоих постоянных насмешек у меня его совсем не осталось?

Холо прыснула и обвила руку Лоуренса своей рукой:

— Ну так надобно вернуть.

— Тебе невдомёк, что после такого поведения оно и исчезает?

Но Холо нисколько не смутилась. Прищурившись, она прошептала:

— Доверие исчезает после лжи.

Решила ударить по живому, значит.

— Хотя ты и не подумал меня упрекнуть. Тут я от души благодарна.

— Что?

— Ведь убыток твой из-за того, что я попросила сюда прийти.

Кажется, Холо говорила искренне, и это давало ему преимущество.

— Ну, тогда отныне ешь и пей поменьше, чтобы покрыть мой убыток.

Девушка застонала от досады и выдохнула:

— В последнее время ты совсем распоясался.

Лоуренс поправил закладку из пергамента — та норовила выпасть из книги — и ответил:

— Ну так крепче держи пово…

И тут его взгляд встретился с взглядом Холо, но вовсе не потому, что на обоих вдруг снизошло благословение статуи Святой Матери, снисходительно взиравшей на то, как они дурачатся. Просто по церкви разнёсся громкий стук — громкий настолько, что даже Лоуренс услышал.

— Неприятное у меня предчувствие.

— И не зря — в такой час.

Холо тут же убрала руку и шагнула от Лоуренса, а затем они вдвоём побежали по коридору. В дверь продолжали колотить, но теперь к этому звуку присоединился голос Ирмы, что-то сердито кричавшей в ответ. Спустя пару мгновений путники различили слова: из-за двери доносились требования выдать укрывшихся чужаков.

— Вы-то сюда не ходите. Внутрь ступайте, внутрь.

— Но…

— Они там мелют, что Энберг простит нас, если выдадим виновников. Наши люди ведь с самого начала и не думали искать выход. Рожь сама растёт из земли, а мы лишь бездумно срезаем её, когда поспеет.

Стук в двери не прекращался, пока она говорила. Церковь, преданная забвению, была построена на земле язычников. Вот почему дверь запиралась изнутри, и внушительным запором служила толстая перекладина, которую продевали между двумя проушинами. Уж она-то защитит от вторжения, но в гостиной имелось хлипкое деревянное окно. Если его сломать, ворваться в церковь не составит труда.

«Нельзя терять ни минуты», — подумал Лоуренс, и тут прибежали Эван с Эльзой.

— Я должна выйти к ним и поговорить…

— Брось, даже не думай.

— Но…

Ирма с силой ударила по двери изнутри, затем обернулась к Эльзе и объяснила:

— Выйдешь — только масла в огонь подольёшь. Вы, верно, стараетесь всё скрыть, да толку никакого: любому сразу видно, что вы с Эваном не разлей вода. Этак местные тебя схватят, обвинят в ереси да поднесут на блюдечке Энбергу.

Ирма хорошо понимала, что к чему. Лоуренс живо представил, чем в итоге обернётся дело: спасительная соломинка путников, староста Сэм, выбирая между сельчанами и Эльзой, в конце концов примет сторону сельчан. Кто же захочет потерять жизнь, статус, имя и родину в придачу?

— Слушайте меня. В деревне вас уже не ждёт ничего хорошего. Да вы и сами небось поняли, глядя на этих путников-чудаков. Мир снаружи очень большой, наши сельчане и не видели ничего. Трудно вам придётся, что бы вы ни выбрали, но если так, то лучше начать жизнь на новом месте с тем, кому можно довериться, — сказала Ирма и заключила: — Многое придётся оставить, но и обретёте немало.

Эльза и Эван переглянулись и опустили глаза. Лоуренс догадался, что они поняли друг друга без слов. Вдруг Холо схватила его за рукав. Она ни разу не упоминала о том, с чем пришлось распрощаться, уехав из деревни, которая стала её домом на сотни лет, но, несомненно, ей тоже пришлось многое оставить позади.

— Какой бы путь ни лежал перед тобою, на развилке дорогу надо выбирать не раздумывая.

— Так и есть, — согласился Лоуренс.

Эльза крепко зажмурилась и, уже не стесняясь, взяла Эвана за руку.

А затем открыла глаза:

— Мы хотим сбежать.