Волчицы из Машкуля

Когда капитан пришел на корму, он увидел, что Куртен устроился на связке канатов. Мэр Ла-Ложери сидел, обхватив голову руками, будто не замечая того, что происходило на носу корабля; у него был самый что ни есть удрученный вид, хотя, как мы уже сказали, он не пропустил ни одного слова из разговора капитана с Жозефом Пико.

— О, господин капитан, отпустите меня на берег! — воскликнул он, лишь только увидев моряка. — Не знаю, что со мной, но вот уже несколько минут, как я чувствую, что заболел и, наверное, вот-вот умру.

— Ладно! Если ты в чем-то замешан, ты у меня попляшешь, прежде чем я тебя отпущу!

— Прежде чем отпустите? О, Боже милостивый!

— Да, приятель. Разговор с тобой доставляет мне большое удовольствие, и потому я решил оставить тебя на борту моего корабля на время нашего небольшого путешествия к дальним берегам, в какое я собираюсь отправиться.

— Остаться здесь! — воскликнул Куртен, делая вид, что он испугался еще больше, чем это было на самом деле. — А моя ферма? А моя добрая госпожа?

— Что до твоей фермы, то обещаю, что ты увидишь страны, где сможешь познакомиться с образцовыми фермами, а что до твоей доброй хозяйки, то я возьму на себя заботу достойно заменить ее.

— Но, мой добрый господин, к чему все это? Чем вызвано столь неожиданное решение взять меня с собой? Да у меня только от морского прилива голова пошла кругом!

— Это послужит тебе, мерзкий стручок, хорошим уроком за то, что ты хотел провести капитана "Молодого Карла".

— Скажите мне, достопочтенный капитан, чем же я вас оскорбил?

— Послушай, — произнес моряк, решивший прекратить их диалог, — ответь мне честно, и это будет твоим единственным шансом, что тебя не выбросят за борт на съедение акулам за тысячу льё отсюда. Кто послал тебя ко мне?

— Но я же сказал, — воскликнул Куртен, — баронесса де ла Ложери. И если я говорю, что являюсь ее арендатором, то это так же верно, как и то, что Бог един на небесах!

— В конце концов, — продолжал капитан, — если бы тебя послала баронесса де ла Ложери, она бы дала тебе что-то в качестве пароля: записку, письмо, клочок бумаги; если у тебя ничего такого нет, это означает, что тебя послал кто-то другой, а не она, и ты шпион, — в таком случае берегись! Если я прав, то поступлю с тобой как со шпионом.

— Ах! Бог мой! — вскричал Куртен, мрачнея на глазах. — Между тем я не заслуживаю подобных обвинений. Вот, держите письма, посланные на мой адрес, которые случайно оказались у меня в кармане, подтверждающие, что я действительно Куртен, вот моя перевязь мэра… Господи! Что же вам еще нужно, чтобы вы поверили моим словам?

— У тебя с собой перевязь мэра? — воскликнул капитан. — Ну, скажи-ка, чудак, как случилось, что, присягнув правительству, ты оказался сообщником человека, выступившего с оружием против законных властей и приговоренного к смертной казни?

— Эх! Мой дорогой господин, все потому, что я слишком предан своим хозяевам и ради них не выполнил своего долга. Надо вам сказать, что именно как мэру мне стало известно о том, что планируется нападение на вас этой ночью, и я предупредил баронессу де ла Ложери об опасности, которая вам угрожает. И тогда она мне сказала: "Возьми этот платок и отправляйся к капитану "Молодого Карла"".

— Она тебе сказала: "Возьми этот платок"?

— Да, клянусь честью, именно так она и сказала.

— Но где же платок, который она тебе дала?

— Он у меня в кармане.

— Эй, дубина, идиот, дурак, давай скорее сюда твой платок!

— Я должен вам его отдать?

— Да.

— О! Только и всего? Вот он!

И Куртен достал из кармана носовой платок.

— Ну, давай же скорее, сукин ты сын! — громогласно воскликнул капитан, вырывая из рук мэра платок и торопливым жестом проверяя, что три конца завязаны узелком.

— Но ты и скотина, — продолжил капитан, — разве баронесса де ла Ложери не сказала тебе отдать этот платок мне?

— Да, — ответил Куртен с самым простодушным видом.

— Так почему же ты мне его сразу не отдал?

— Господи, — отвечал Куртен, — потому что, когда я вступил на палубу и увидел, как вы сморкались с помощью пальцев, я подумал: "Слава Богу, раз капитан обходится пальцами, значит, ему не нужен носовой платок".

— А, — хмыкнул капитан, в раздумье почесывая затылок, — ты или очень большой ловкач, или непроходимый дурень. Во всяком случае, ты больше похож на дурака, и потому я буду к тебе относиться именно как к таковому. Ну, выкладывай теперь поподробнее, что тебя сюда привело и что тебе было велено мне передать.

— Вот, господин, слово в слово все, что сказала моя добрая госпожа…

— Говори же.