Вольф Мессинг. Взгляд сквозь время

По мысленному, в скобках, свидетельству Айвазяна, его покровитель, а также весь руководящий состав местного наркомата внутренних дел прокляли новосибирских чекистов задолго до того, как они встретились в больничной палате. Вот что Мессингу удалось выудить у «хитрожопого особиста». Сибирские следопыты, по-видимому, решили любой ценой избавиться от надоедливого и странного гастролера, имевшего неясные связи в Москве. При первой же возможности они сбагрили Мессинга в Ташкент. В сопроводиловке было сказано, что этот «В. Г. Мессинг прекрасно зарекомендовал себя и готов к сотрудничеству. Разбирается в “польском вопросе”» – и точка. Начальник Новосибирского управления и не подумал предупредить Гобулова, что этим типом интересуется Москва, а без наводки как работать?

Что касается Москвы, то голосом зовущего, лучом маяка прозвучала мелькнувшая в голове Айвазяна фамилия «Маленков». Все остальное оказалось делом техники. Наобум слопав пешку соседа, Вольф, потирая руки, вслух порадовался – пешки тоже не орешки. Взорливший особист тут же взял слона. Месинг изобразил полное недоумение и, не скрывая обиды, заявил:

– Предупреждать надо! В Москве так не поступают! Москва – большой город!! – после чего, в назиданье, завел разговор о своих выступлениях в столице и о том, с какими большими людьми ему приходилось там встречаться. С Маленковым, например.

Айвазян сглотнул наживку. Не скрывая изумления, он поинтересовался, неужели Вольф знаком с самим Маленковым?

– Как же, – ответил тот, – мы познакомились с Георгием Максимилиановичем на даче Иосифа Виссарионовича.

Этот ход решил дело. Айвазян застыл и некоторое время сидел, как ватный, усиленно соображая – сразу бежать к Гобулову и сообщить ему, что проныра бывал на даче хозяина, или прикинуться дурачком и попытаться выведать, когда и по какому случаю тот был вызван в Кунцево.

Наконец он решил, что будет лучше продолжить разговор. Чтобы добиться цели, он решил выложить что-нибудь из того, чем поделился вернувшийся из Москвы Гобулов. Пусть проныра убедится, он тоже лаваш без шашлыка не ест! Сосед согласился: «кто спорит, Москва – большой город», и «там есть люди, которые как вершины, далеко смотрят. Но недолго».

– Это почему же? – удивился Мессинг.

– Буря в Москве, дорогой, – по секрету сообщил Айвазян. – Большая буря. После поражения в Крыму и под Харьковом, знаешь, в Ставке такие головы полетели…

Понизив голос, Айвазян рассказал о скандале, которые всю весну и лето сотрясал кремлевские верхи.

Всесильного Мехлиса, явившегося на доклад к вождю с кляузой на Козлова, командующего разгромленным Крымским фронтом, Сталин встретил убийственным: «Будь ты проклят!»

– Слюшай, зачем кляузничать? – возмутился Айвазян. – Мехлис сам член военного совета фронта, а поступил как грязный ишак. Устраивал длинные, нудные совещания, давал ценные указания, а к работе разведки слушать не хотел. А ведь разведка за день предупредила – завтра немец ударит.

Маршалу Тимошенко досталось за поражение под Харьковом, но самый грозный разнос ждал его после того, как в Москве стало известно о предательстве Власова.

– Причем здесь Власов и поражение под Харьковом? – не понял Вольф.

– Ты не знаешь? Тогда слушай насчет маршала Тимошенко. Он безмозглый баран твой Тимошенко. Вай-вай-вай, он Власову был как отец родной! А Власов, сам знаешь, какая змеюка оказался.

В переводе на русский язык: после окружения наших войск под Харьковом, где в плен попало около двухсот сорока тысяч человек, более тысячи танков и двух тысяч орудий, немцы двинулись к Сталинграду и на Кавказ. Сталин тяжело переживал эту неудачу, лишившую Красную армию большей части подготовленных за зиму оперативно-стратегических резервов. Но куда большую ярость вызвала у вождя новость о предательстве Власова. Эта измена оказалась последней каплей, решившей судьбу Тимошенко. Вождь гневно напомнил ему, как в сороковом году именно с подачи Тимошенко Власова объявили командиром лучшей дивизии в Красной армии. Досталось также Жукову, тогда же подписавшему отличную служебную характеристику изменнику.

Теперь, со слов Айвазяна, в Кремле главным вопросом стал кадровый. Слетел со всех постов маршал Кулик[73]. Мехлиса сняли с должности начальника Политуправления Красной армии и разжаловали до бригадного комиссара. Командующий Крымским фронтом Козлов разжалован до генерал-майора и отправлен командовать 24-ой армией. Кувырнулся давний протеже Сталина, генерал-лейтенант Г. Г. Соколов, еще до назначения Власова загнавший 2-ю ударную армию в болота. Он пришел в Красную армию с должности заместителя наркома внутренних дел. За дело брался горячо, давал любые обещания. На практике же у него ничего не получалось.

Одним словом, дым стоит коромыслом. Теперь, как поделился Айвазян, пришло время новых людей.

– Слушай, знаешь, кто всплыл первым? Какой-то Говоров. Представляешь!

Сосед дал Мессингу время прочувствовать, что творится в советском королевстве, затем закончил: