Вольф Мессинг. Взгляд сквозь время

Чтобы снять напряжение, Мессинг доложил, что Пантелеймон Кондратьевич прекрасно руководит Советской Белоруссией, однако с точки зрения тайн человеческой психики он не может служить индуктором. Он цельный и решительный человек, в чем Вольф успел убедиться. Он говорит то, что думает и, скорее, сразу укажет, где спрятан предмет, чем будет петлять и лукавить.

Это признание оказалось роковой ошибкой. После этих слов все гости, собравшиеся на даче, замолчали напрочь. Никто не испытывал желания взять на себя роль индуктора и помочь в поисках трубки.

Решительный отказ всех присутствующих в зале поставил Сталина в тупик.

– Даже такой вопрос, как назначение достойного индуктора товарищу Мессингу, вы не можете решить, – укорил он соратников. – Что уж говорить о войне с Финляндией, которую мы просрали благодаря такому негодному стилю руководства, какой вы демонстрируете сейчас.

Эта выволочка не оказала никакого воздействия на членов и кандидатов в члены Политбюро. Каждый из них отчетливо представлял, чем могло грозить ему чтение потаенных мыслей.

Сталин рассердился:

– Что же получается, мне самому придется прятать трубку, а потом с помощью товарища Мессинга искать ее? Это какая-то чепуха, политическая бессмыслица. Лаврентий, ты у нас отвечаешь за тайные мысли, тебе и карты в руки. Помоги товарищу медиуму. Считай мою просьбу партийным поручением.

Напряжение спало. Все засмеялись. Лаврентий снял пенсне, протер стеклышки и, многозначительно усмехнувшись, позволил себе возразить вождю:

– Конечно, поручения партии необходимо выполнять. Но, товарищ Сталин, вряд ли целесообразно использовать меня в качестве индуктора.

– Это почему же? – заинтересовался Сталин.

Неизвестный Лаврентий объяснил:

– Как утверждают свидетели, наш уважаемый гость действительно умеет читать чужие мысли. Они все подписали признания. Боюсь, что после сеанса нам придется изолировать нашего дорогого гостя.

Мессинг воскликнул:

– Я не умею читать чужие мысли!!

– Свидетели утверждают обратное, – возразил Лаврентий Павлович. – А я привык доверять свидетелям, особенно их показаниям.

Вольф растерялся. С таким индуктором ему еще не приходилось работать, тем более демонстрировать психологические опыты с оглядкой на письменные показания свидетелей. Обращаясь к породившему небу, он взмолился: пусть кто-нибудь объяснит, кем является этот въедливый и напористый кавказец и какой пост он занимает? Мессинг вновь с надеждой глянул на белого как лист бумаги Пономаренко. Тот отвел глаза. Следом медиума с головой накрыла волна страха, плеснувшая со стороны всех присутствующих в зале.

Если вы полагаете, что этот страх выражался постукиванием зубов или выступившим холодным потом на лбах, ошибаетесь. Их страх назывался иначе. На общепонятном языке его можно обозначить как «ответственность».

Это один из самых коварных «измов», который только можно выдумать себе на погибель. Поддаваться ему значило окончательно погубить себя. Это Вольф проверил на себе. Эта «сть», как, впрочем, и «принципиальность», предполагает, что ее носитель изначально кому-то что-то должен. Более того, несчастный чаще всего испытывает головокружащую радость оттого, что допустил эту ядовитую жидкость в свое сердце. Отравленный «ответственностью», он полагает, что ему доверили принять участие в каком-то великом и благородном деле. Его страх – это страх радостный, сходный с энтузиазмом, но от этого он не становится менее страхом.

Лазарь Каганович, например, мыслил гулко и отчетливо. Его голова гудела, как небольших размеров колокол, от распиравшего его восхищения изобретательностью вождя. «Что да, то да», – соглашался он, и напористо выражал готовность оправдать великую честь, оказанную ему товарищем Сталиным, пригласившим его на выступление заезжего гипнотизера. Вождь обязан постоянно проверять тайные мысли руководства страны, и это правильно! Настоящий момент требует от всех предельной искренности и деловитости. Ему нечего скрывать и незачем двурушничать! Но каков Мессинг?! Каков прохвост! Та еще штучка! Если хочешь знать мои мысли, вот они!»

Всякие иные домыслы он изо всех сил гнал из своей достаточно толковой головы.

Героический Клим Ворошилов – этого Мессинг узнал по газетным фотографиям – по привычке мысленно крестился: «пронеси меня нечистая»!

Вячеслав Молотов лихорадочно прикидывал, не заранее ли был подготовлен этот спектакль и кого хозяин на самом деле метит в индукторы? Не сговорился ли он с кавказским гаденышем, и этот специалист по «истории партийных организаций на Кавказе» исключительно для отвода глаз ваньку валяет? Если да, кто тот двурушник, чьи мысли Коба[52] решил проверить таким подлым методом? Этот буржуазный спец напишет отчет, а ты потом доказывай, что ни о чем таком не думал!

С высоты четырнадцатого этажа с гордостью за нашу страну Вольф Мессинг заявлял: Черчилль не ошибся в Молотове. Народный комиссар иностранных дел умел находить выход из любой, даже самой безнадежной, ситуации. Он предложил пригласить на роль индуктора сестру-хозяйку Валеньку Истомину[53].