Волк в овчарне

- А ты не станешь больше приставать к нам? – пыталась удостовериться моя супруга, на под­гибающихся ногах добравшись на софу и падая на нее.

- Слово кавалера.

Через галерею, заполненную шкафами, секретерами, картинами и тканями, Моника провела нас в небольшой кабинет, устроенный в стиле барокко. Зеркало в серебряной раме висело несколько сбоку. Смешно, но до сих пор я не обращал на него внимания.

Мыкола лишь блеснул глазом и провел пальцем по орнаментам на раме.

- Это оно, - подтвердил он. – Благодарю стократно. С нынешнего дня – я ваш должник. Если вам помешает какой смертный, или если пожелаете кому быстрой и неожиданной смерти, я с удо­вольствием помогу…

- Спасибо, но предложением не воспользуемся!

Я глядел, как он умело снимает объект со стены и заворачивает во взятый без спросу коврик. Моника молчала, явно жалея потерю бесценного артефакта. Я решил спросить:

- А собственно, Мыкола, зачем тебе зеркало?

- Зачем? Интересный вопрос! На самом деле, эта чудесная штучка многофункциональная. Имея ее и девицу с соответствующими способностями, хотя в ваши времена девственницу найти сложнее, чем леопарда-вегетарианца, с ним много чего можно получить. Оно представляет собой ключ к знаниям, а еще – отмычкой к вратам вне времени и пространства, которые весьма нужны ны­нешним моим хозяевам… Впрочем, слишком много вы желаете знать.

Разговор я поддерживать не стал. По его ауре я не мог понять, кому он служит в настоящее время: арабам, российским олигархам или, возможно, какой-то прогрессивной организации альтерна­тивных глобалистов. Но кое-что любопытное я увидел и, чтобы поддержать беседу, задал вопрос:

- А почему ты хотел убить меня тогда? Маргарета ведь верно утверждала, что, будучи мерт­вым, я никак бы Пекарскому пригоден не был.

Мыкола скорчил губы в сатанинской усмешке.

- Ну что же, по некоторым вопросам наши интересы с паном Пекарским слегка расходились. Пока речь шла об умножении анархии в Польше, я помогал ему, как мог; но вот когда появился шанс на реализацию его планов, я не мог такого допустить…

- Это Москва тебе платила?

- Вот сразу: платила! А разве не мог я что-то сделать по собственной инициативе?

Говоря это, он еще раз засмеялся и на своих паучьих ногах поспешил на террасу. Мы пошли за ним, глядя, как он без страха перескакивает балюстраду и, подобно мухе, без какой-либо стра­ховки, с огромной скоростью спускается по вертикальной скале.

Еще до того, как он исчез с наших глаз, я сунул руку в карман за телефоном. Гражданский долг обязывал позвонить карабинерам. Мыкола с зеркалом представлял угрозу еще большую, чем без него. Но меня удержала Моника.

- Прежде, чем звонить, тебе следует кое-что узнать. Когда я купила зеркало, оно было в ужас­ном состоянии.

- Понимаю, ты очистила раму…

- И заменила стекло новым, заказанным специально в стекольной мастерской в Мурано, очень красиво состаренным… Вот только уже без магических свойств. Будем надеяться на то, что этот ужасный человек отсутствие эффективности зеркала станет приписывать не стеклу, но паршивому качеству современных девственниц.

Я обнял Монику, стараясь не думать о том, что произойдет, когда Мыкола заметит подмену. Не оставалось ничего другого, как только сворачивать манатки и бежать, хотя бы на Караибы!

- А что случилось с оригиналом? – спросил я ради порядка.

Моника наморщила носик, как обычно, когда перед ней стояла какая-то проблема.

- Надо подумать. Если не выбросила, наверняка болтается где-то на чердаке.

Я все же вытащил сотовый телефон, но, прежде чем связался с полицией, до меня донеслось эхо выстрела. Я выглянул с террасы, и передо мной предстал странный вид: Мыкола, который, как мне казалось, давно опустился вниз, полз по вертикальной стене. Но теперь наверх.

На площадке внизу, в свете фонаря, образующего яркий ореол, стоял капитан Раффаэлло Серафини, целясь в чудовище из громадного, старомодного, словно ртуть блестящего револьвера. Убийца наверняка бы ушел от него, только его подвела профессиональная тщательность – он ни за что не желал выпустить зеркала из рук.

Капитан выстрелил во второй раз, а глаз у него был изумительный, полицейский мог бы вы­ступать на Олимпийских Играх, стреляя по тарелочкам. Мыкола, которому пуля попала в грудь, зер­кала так и не выпустил, зато отлип от скалы и полетел вниз.

Упал он прямиком под ноги капитана, тот поставил на преступника ногу в блестящей санда­лии. Раздался треск, похожий на тот, когда давишь таракана, только дополнительно усиленный и пропущенный через гигантский динамик. А потом тело Мыколы превратилось в лужу черной грязи, которая просочилась в сточную решетку, Серафини же наклонился и начал собирать оскольки разби­того зеркала.