Волхонка. Знаменка. Ленивка. Прогулки по Чертолью

В 1838 г. Вяземский в очередной раз отправился за границу. Плыл он на пароходе. На этом же корабле оказался и Иван Сергеевич Тургенев. Писатели познакомились. А через тридцать лет вышли воспоминания В.П. Долгорукова, в которых было предано гласности поведение Тургенева во время пожара на том самом пароходе. В этих мемуарах Тургеневу приписывалась фраза: «Спасите меня! Я единственный сын у матери!» В ответ на это Тургенев опубликовал открытое письмо, из которого следовало, что «автором» этой оскорбительной для Ивана Сергеевича фразы явился не кто иной, как Вяземский. Началось открытое противостояние между литераторами. Оно, правда, не перешло в кулачные бои, а ограничилось лишь страницами газет и журналов. Поскольку Тургенев был мастером в основном устных экспромтов, а записывал лишь прозу, эпиграммами Вяземского он не удостоил. Зато критически отозвался о нем в «Вешних водах», после прочтения которых у Петра Андреевича произошел просто взрыв поэтического вдохновения и он разразился настолько откровенными рифмами, что они долго еще ходили в списках и передавались из рук в руки:

Талант он свой зарыл в «Дворянское гнездо»,

С тех пор бездарности на нем оттенок жалкий,

И падший сей талант томится приживалкой

У спадшей с голоса певицы Виардо.

Мало того, что Вяземский не пощадил Тургенева, он прошелся и по его музе, Полине Виардо, в парижском доме которой Иван Сергеевич жил долгое время.

Следующий залп Вяземский выпустил по роману Тургенева «Дым»:

И дым отечества нам сладок и приятен! –

Нам век минувший говорит.

Век нынешний и в солнце ищет пятен,

И смрадным «Дымом» он отечество коптит.

Иван Сергеевич не остался в долгу и враждебно отозвался о противнике в романе «Новь». Но Вяземский не успел парировать удар, скончавшись в 1878 г., тогда Тургенев поставил последнюю жирную точку, посмертно пригвоздив литературного дуэлянта к позорному столбу. Он просто отрицательно отозвался на смерть Петра Андреевича в письме к одному из своих адресатов.

Тем не менее литературные способности Вяземского были признаны официально. В 1841 г. он стал ординарным академиком Российской Академии наук по Отделению русского языка и словесности.

После 1846 г. Вяземский служил управляющим Государственным заемным банком, товарищем министра народного просвещения (уже при Александре II), сенатором, обершенком двора, членом Госсовета.

В последние годы жизни князь тяжело болел, жил за границей, где и лечился. Там же, в Баден‑Бадене, в 1878 г. он и умер.

В 1812 г. усадьба в Малом Знаменском продается А.Т. Тутомлину, затем переходит в собственность князей Долгоруковых.

С конца 1820‑х гг. в доме жил участник Отечественной войны 1812 г. граф Матвей Александрович Дмитриев‑Мамонов (1790–1863), известный декабрист, сын фаворита императрицы Екатерины II Александра Дмитриева‑Мамонова, которого царица прозвала «красным кафтаном» за его необычайную красоту. За эту красоту Екатерина и одарила сподвижника. Мы не случайно упомянули здесь об отце будущего декабриста. Именно он оставил сыну огромное состояние, которое, по мнению других наследников екатерининского фаворита, Матвей Александрович тратил не по уму. Впоследствии родственники сделали все, чтобы признать его безумным.

В 1812 г. 22‑летний граф на свои средства сформировал из крепостных и частично завербованных за деньги охотников (среди которых был и П.А. Вяземский) Московский казачий полк, полностью обмундировал его, вооружил и сам вступил в его состав. За проявленную во время сражений доблесть Дмитриев‑Мамонов был награжден золотой саблей «За храбрость».

Еще в молодые годы граф Дмитриев‑Мамонов увлекся масонством и даже печатал свои «Духовные оды». Одно время он являлся членом Союза русских рыцарей – предтечи союза декабристов, организованного М.Ф. Орловым. Дмитриев‑Мамонов являлся даже автором «Пунктов» по ограничению власти императора, развитию отечественной промышленности и сельского хозяйства.

Филантропия Дмитриева‑Мамонова выражалась в помощи бедным и больным. Это вызывало естественное недовольство среди обделенных родных, которые обвиняли его в разбазаривании доставшегося наследства. Сам факт, что богатейший человек, дворянин раздает деньги неимущим, воспринимался тогда как доказательство умопомешательства. Родственники Дмитриева‑Мамонова активно распускали слухи о его безумии.