Волки

— Я не знаю, как наша Светлая покровительница и повелитель мрачных бездн то провернули, — вздохнул король. — Но павшие с нашей стороны отправились к тёмному богу, а с их — в небесное царство Света. В новом обличье и почти не помнящими о прежней судьбе, естественно. Хороший обмен и неплохое посмертие, клянусь Вечным Лесом!

— А главное, свежая кровь, — Ивица загадочно блеснула в глазах сдерживаемой силой, и король эльфов передёрнулся от зябковатого ощущения, что же там на самом деле имела в виду волшебница с волосами цвета осени. Она вполне освоила искусство беседы перворождённых, когда в слова вплетаются не менее двух (а лучше трёх) смыслов. Но пользовалась этим с нарочитой грубоватостью и бесшабашностью, постоянно так и заставлявшими вспомнить пословицу хомо насчёт пресловутого элефанта в посудной лавке…

— Что касается войти в королевский дом, — усмехнулась Ивица и привычно скользнула плечами под защиту руки своего принца. — Ничего-то ты не понял, светлый король. Пройдёт ещё немного времени, и это мы предложим тебе — войти в нашу семью и в наш великий Дом. Мы с Тириэлем уговорились твоё копьё потом подарить нашему первенцу.

Мимолётно урвав с губ принца лёгкий поцелуй, эта несносная затем поведала, что сегодняшние учения лишь проба сил — а скоро они ворвутся в чью-то спальню и за бороду стащат с постели безмятежно дрыхнущего короля эльфов.

Сам Иллирнэ поначалу не нашёлся, что сказать на такую вопиющую дерзость. Лишь погладил подбородок и заметил, что у расы перворождённых не растут усы и бороды.

— Я нашепчу на остренькое любопытное ушко твоей луноликой tinwet?ri кое-что, и быстро отрастишь как миленький, — на губах Ивицы блуждала смутная улыбка, и тут уже сам монарх не знал — гневаться ему или рассмеяться. Уж августейшая супруга и в самом деле имела на него куда большее и нежное влияние, нежели просто дружба или страсть…

— Скройтесь с глаз нашего величества, — Король отмахнулся с некоторой досадой.

Некоторое время он ещё наблюдал, как со стен и башен эвакуировали условно или непритворно раненых. Наконец, там заступила свежая смена, дерзкий стяг нехотя опустился вниз, а взамен на флагшток выполз стыдливо обвисший зелёный флаг древнего королевства.

— Вы ещё здесь? — в холодном голосе голосе его величества на этот раз прозвучал непритворный гнев.

— А ну-ка, nya mello, повежливее со своей будущей королевой и будущим королём! — в интонациях волшебницы тоже оказалось нечто такое, что гордый эльф озадаченно повернулся и на всякий случай присмотрелся пристальнее. — И молись всем богам, Иллирнэ, чтобы нам удалось — иначе по силам Света некому даже будет спеть последнюю скорбную песнь.

Вселенная колыхалась и корчилась в огненном мареве, когда Ивица неходя цедила свои слова. Да отдаёшь ли ты себе отчёт, никчемный кичливый остроухий, забывший что это такое — драться из последних сил? За всё драться — за весь этот мир и всё то, что мы почитаем благом. Соображаешь ли, интриган, кто ты против воина? Если ло Эрик принял покровительство Тёмного бога, то равного по силе бойца и командира в рядах светлого воинства попросту не найдётся. Так что, пришла пора искать иные силы и иные принципы.

— Ничего подобного в древних пророчествах нет, — осторожно заметил король, сообразив, что стоит на время немного осадить назад и хорошенько обдумать новые сведения.

— Значит, пришла пора писать новые, отец, — Тириэль усмехнулся своей чарующей, ставшей какой-то новой улыбкой, и то оказались последние слова удалившейся парочки, вослед которой с серебряной башни ещё долго смотрел ещё только что величественный, властный, но вдруг словно постаревший король эльфов…

Самым большим паскудством оказалась разыгравшаяся метель. С одной-то стороны, оно конечно, и хорошо — четвёрку крадущихся в ночи теней заметить оказывалось просто невозможно. Но с другой, диверсанты и сами оказывались в ненамного лучшем положении.

Ло Эрик стоял в относительно тихом месте под самыми воротами чужого замка и, закрыв глаза, старательно вслушивался в завыване ветра и сухой шорох снежинок. Лишь полностью очистив разум от посторонних желаний, оказывалось возможным попытаться что-то разобрать в этой круговерти… некстати он вспомнил, как когда-то давно, ещё в прежнем замке у подножия величественного Сноухэда гостевал у отца старый заезжий бард. И как величественный мэтр усмехнулся, прежде чем ответить на вопрос восторженного мальчишки — трудно ли это, сочинять музыку и нанизывать слова на рифмы?

— Сляпать пару-тройку катренов да подобрать под них напев дело нехитрое, маленький лорд. Но истинный поэт и музыкант лишь тот, кто способен различить тайный шёпот мирозданья — и воплотить его в песне.

Тогда юный ло Эрик не сумел во всей полноте оценить слова барда. И лишь сейчас, вдыхая колючий морозный воздух, он слабо улыбнулся.

… тайный — шёпот — мирозданья…

Ох боги, до чего же всё просто!