Волкодав

Вождь не докончил фразы, но доканчивать ее не было смысла. Итерскел уже протискивался вперед, и соплеменники почтительно перед ним расступались. Он на ходу стащил с себя овчинную безрукавку, а потом и рубаху, оставшись обнаженным по пояс. Загорелые плечи плыли повыше макушек угрюмцев, вдруг показавшихся рядом с ним толпой ребятишек. Вот Итерскел вышел к трону вождя, и галирадское воинство откликнулось вздохом восхищения и ужаса, а Волкодав подумал, что дело тут, верно, не обошлось без заезжего молодца. По силам ли было народу, не признававшему браков с чужими, выродить этакого детинушку?.. Венн не каждый день встречал людей гораздо крупнее и сильнее себя, но Итерскел был именно из таких. Полтора Канаона, самое меньшее. А Волкодав и с Канаоном-то рядом казался тщедушным подростком.

– Я своих людей калечить не дам, – негромко, но так, чтобы все слышали, проговорил Лучезар. – Уж ты, сестра, не серчай.

Декша, Аптахар и Мал-Гона ничего не сказали, но чувствовалось, что отдавать справного воина на растерзание ради какой-то никому не известной колдуньи не хотелось ни одному.

Волкодав, стоявший у правого локтя кнесинки, тихо попросил:

– Позволь мне, госпожа.

Елень Глуздовна вскинула на него глаза, и он увидел, как сползает краска с ее щек, разрумяненных холодным воздухом и волнением.

– Звал, отче? – осведомился Итерскел, останавливаясь перед вождем. Он в самом деле был подобен медведю, скинувшему косматую шкуру. Ни капли лишнего жира не портило его тела, наделенного чудовищной мощью. Он красовался: необъятные мускулы то вздувались на его руках и обнаженном торсе, то опадали. Силен, ох и силен! И наверняка быстр, как куница. Тяжелому да неповоротливому не выжить в лесу.

– Ты сломал шею быку, когда тот выбежал из хлева и бросился на моих внуков, – несколько нараспев, точно произнося заклинание, начал Каррил. – Когда мы корчуем лес, ты один поднимаешь пни, которые не могут сдвинуть семеро сильных мужчин. Сокрушишь ли ты человека, утверждающего, будто ведьма, уморившая моего внука, якобы хотела добра?

Итерскел весело отвечал:

– Сокрушу, отче!

И стукнул себя литым кулаком по гулкой груди так, что с деревьев снялись вороны. Кнесинка Елень невольно содрогнулась… В это мгновение она помнить не помнила о знахарке, чью судьбу должен был определить поединок. Только Волкодав существовал для нее. Единственный на свете мужчина. Который… Которого… Вот прямо сейчас…

Кнесинка смотрела ему в глаза и отчетливо видела, что спорить с ним бесполезно.

– Он убьет тебя, Волкодав…

– Не убьет, – сказал венн. И добавил с полным спокойствием: – Кишка тонка.

И кнесинка Елень поняла неошибающимся женским чутьем: он ответил бы ей точно так же, идя один против тысячи. К дракону в пасть. Или куда там еще – на верную смерть. Чтобы только она, дуреха, за него не страшилась. И не силилась его удержать.

Значительность происходившего подняла кнесинку на ноги, тонкие пальцы с силой стиснули плечо Волкодава.

– Вот человек, на которого возлагаю я свою веру в неповинность сей женщины! – прозвенел ее голос. – Ступай, и да пребудут в твоем мече Солнце, Молния и Огонь!..

Вождь Каррил неожиданно рассмеялся.

– Успокойся, светлая госпожа, твоему воину не понадобится его меч, – сказал он. И кивнул Лисьей Шапке: – Поведай, старший сын, умеющий красно говорить.

– Эти двое не враждуют друг с другом, – принялся объяснять молодой роннан. – Между ними нет мести. Прародителю не будет угодно отнятие ничьей жизни, кроме жизни злодейки. Наш закон велит расстелить на земле цельнотканое полотно и укрепить его колышками. Мы ограждаем полотно тремя бороздами и двенадцатью ореховыми прутьями, ибо Прародитель создал ореховый куст на пропитание Своим детям и наделил его благой силой. Поединщики будут стремиться вытолкнуть один другого за край полотна. Если кто-то из них сойдет наземь одной ногой, мы скажем: «0н отступил». Если двумя ногами, мы скажем: «Он побежал» – и поймем, что Прародитель выразил Свою волю.

– Уразумел ли это твой человек, светлая госпожа? – спросил вождь. Итерскел стоял подле отца, как бы невзначай поворачиваясь то правым боком, то левым. На груди у него виднелась пятипалая отметина длинных когтей. Знак Прародителя? Рана, полученная на охоте?..

Кнесинка повернулась к Волкодаву, и венн хмуро буркнул:

– Уж чего не уразуметь…

– Тогда, – приговорил вождь, – пусть твой боец оставит оружие у твоих ног и сойдется с моим сыном посередине полотна.

Волкодав расстегнул пряжки и положил меч, как было ведено, к ногам кнесинки на ковер. Снял с плеча Мыша, посадил сторожить. За мечом последовали пояс, куртка, кольчуга, рубаха, а после и сапоги. Спасибо хоть не потребовали полной наготы поединщиков. Харюки между тем с должным почтением раскатали порядочный – пять на пять шагов! – кусок необычно широкого небеленого полотна. Венн только диву дался, как умудрились выткать подобное. Не иначе, с молитвами и на кроснах, сооруженных нарочно для этого, на один раз. Еще он удивился запасливости угрюмцев. Это ж надо, все с собой захватили, даже холстину на случай Божьего Суда! Даже дрова для колдуньи!..