Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда (СИ)

— По-твоему, до встречи с тобой я скакала с одного члена на другой? — с прищуром поинтересовалась она.

— Именно этим ты и занималась, и только попробуй это отрицать, — с жаром произнёс Молох и стал энергичнее укачивать Рене на нервной почве.

Девочка проснулась и вновь зарыдала. Пока Жанетт не начала возмущаться, он передал ребёнка ей и вышел из помещения покурить. В голове до сих пор не укладывалось: сегодня он стал отцом! Хотелось позвонить какому-нибудь лучшему другу и с гордостью об этом сообщить, и в этот момент Молох понял, насколько одинок. Его окружали сплошь знакомые и коллеги по работе. Главнокомандующий положил телефон в карман так же быстро, как и достал. Вместо увеселительного разговора по коридору раздавался лишь стук дождя о стекло окон. Капли стремительно стекали по стеклу вниз, как слёзы незримой небесной богини.

«Сегодня я стал отцом, так что погода могла бы быть менее паршивой», — заметил про себя главнокомандующий, затягиваясь «Капиталистом».

***

Рене росла на радость Молоху достаточно быстро. Пелёночно-памперсный период прекратился довольно скоро, и это хорошо, поскольку Молох иногда всерьёз подумывал придушить вечно плачущего по ночам ребёнка подушкой. Ему до смерти надоело вставать каждую ночь и идти на зов Рене. Не вставать не было вариантом, поэтому Молох восставал из постели после слов «твоя очередь» и шёл успокаивать новорожденную. Он шаманил как мог в попытках успокоить дочь. Доходило до того, что приходилось нагревать молоко и отпаивать им Рене, чтобы та наконец успокоилась. Когда она засыпала, Молох на цыпочках выходил из комнаты и возвращался на супружеское ложе. Жанетт благодарно гладила его по щетинистой щеке и награждала за это беглым поцелуем.

— В следующий раз я убью её, — говорил главком и сразу же засыпал.

Так повторялось каждую ночь, и о чудо, Рене до сих пор оставалась жива. Молох собирал в себе всю родительскую любовь, какая у него была.

Наступил период, когда Рене начала ходить и задавать множество вопросов. Всё ещё демонёнок в чешуе, в маленьком платьице, она иногда просилась с папой на работу вместо того, чтобы идти в детский сад. Рене делала большие и жалостливые змеиные глаза, чтобы воздействовать на непреклонного отца, терпела фиаско и плакала. Тогда Молох сажал её к себе на колени и начинал рассказывать историю про Фрэнка — маленького демона, который пошёл с папой на работу и в итоге погиб страшной смертью. В каждой истории конец был разный, и Рене с интересом слушала папу и кивала, когда Молох говорил:

— Поэтому ни в коем случае нельзя ходить с папой на работу: там опасно и совершенно неинтересно.

Жанетт, став невольным слушателем подобной истории, хмыкала, но молчала. Она работала, но очень редко: приходила на призывы смертных и иногда заполняла бумаги в офисе, управляла демонами помладше, однако в общем и целом сидела дома и заботилась о дочери.

Смерть матери Рене перенесла очень тяжело. На вопрос о том, куда подевалась мама, Молох отвечал: «Она заснула». На вопрос о том, когда она проснётся, тот отвечал: «Кто знает». Этот ответ девочку не устраивал и она плакала, топала ножкой и требовала привести к ней маму. Молох просто ждал, когда Рене надоест рыдать и она выбьется из сил. Это случалось нескоро, так что Молох вновь начинал бороться с желанием умертвить своё чадо вслед за женой.

Жанетт не сделала Молоху ничего плохого. Просто она не выдержала того ритма жизни, который выдерживал главнокомандующий, и их интересы в конечном счёте не сошлись. Будучи сильным демоном, Молох вытягивал из неё энергию, наблюдая, как та постепенно угасает. Первым признаком того, что им надо расстаться, стало нервное истощение. Жанетт стала ужасно нервной и слегка неадекватной. По её вине Рене чуть было не сорвалась из окна, и Молох с задумчивостью размышлял о том, чтобы избавиться от Жанетт. Это было сильное сознательное чувство, похожее на цель. К тому же постепенно Жанетт начала ему надоедать. Счастливой семьи у них не получилось хотя бы потому, что они не состояли в браке. Это делало Жанетт свободной демоницей, верность для которой была пустым звуком.

«Все демоницы изменяют своим избранникам, что тут такого?» — возмущалась она, когда Молох тыкал её в это лицом.

Главнокомандующий требовал верности, с чем Жанетт согласиться не могла. Она не скрывала, что якшается порой даже со смертными, и даже гордилась связями с другими демонами. Молох решил, что пора прощаться, и стал высасывать из неё жизненную энергию, что постепенно сводило Жанетт с ума.

Непонятно, чем руководствовалась демоница, понимала ли она, что находится в смертельной опасности. Скорее всего, нет, поскольку мама ей об этом не сказала. Молох почувствовал лёгкое сожаление, когда свёл её с ума и заставил покончить с собой, потому что не на кого было переложить обязанности родителя.