Вольный Дон

– Скоро мы с дядей уезжаем, – сказала девушка.

– Но весной мы обязательно встретимся, милая.

– Ты говоришь милая так, как будто я уже твоя невеста.

Посмотрев на Алену, я заметил в ее глазах смешинки. И обхватив девушку за плечо, на миг легонько прижал ее к себе, поймал взгляд синих глаз и вполне серьезно спросил:

– А разве это не так?

– Все так, просто хотелось тебя немного подразнить, а ты шуток не понимаешь.

– Смотри, я тоже могу пошутить.

– Например?

– Схвачу тебя, перекину через седло и увезу куда подальше.

По всей направленности разговора, девушка должна была ответить какой-нибудь колкостью. Однако она промолчала, я вновь взглянул на нее и заметил, что она смотрит на ведущий к майдану проулок. Перевел взгляд дальше и увидел одного из черкасских попов, который мирно беседовал с пожилой казачкой, наверное, своей прихожанкой. Все понятно, Алена опять увидела священнослужителя в рясе, и в такие моменты, в ее глазах легко читаются только два чувства, незамутненная ненависть и желание уничтожить противника. Я наблюдаю за подобным эмоциональным перепадом уже не в первый раз и оттого спокоен. Все пройдет, и хотя я не до конца понимаю причин ее злобы на служителей христианского культа, думаю, моей любимой есть, за что их ненавидеть.

– Спокойно.

Я вновь прижал к себе невесту и повел ее дальше по улице. И когда мы удалились от священника, полноватого лысого дядьки, который не обратил на нас совершенно никакого внимания, Алена вновь расслабилась и выдохнула:

– Выродки!

– Почему ты их так ненавидишь?

– Наверное, по той причине, что боюсь. С детства меня мать наставляла, что необходимо прятаться от людей в черных рясах и постоянно ожидать от них подвоха. И этот страх настолько крепко засел во мне, что ничем его вытравить не получается.

– Фобия, однако.

– Не знаю, что такое фобия, но я их ненавижу, презираю и боюсь.

– А твоя мама, она тоже ведуньей была?

– Нет, – Алена покачала головой. – Бабушка была, а мама свой талант душила, как могла, и в церкви времени проводила больше чем дома. Сама всю жизнь в страхе прожила, и меня им так опутала, что до сих пор избавиться не могу.

– А чего же она тогда боялась, если была хорошей прихожанкой?

– На ее глазах мою прабабушку сожгли. Может быть, слышал про дело старицы Алены?

– Соратница Степана Тимофеевича Разина?

– Она самая. Ее инквизиторы после пыток на городскую площадь вытащили и в деревянном срубе сожгли. Мама тогда затаилась и год в подвале у верных людей прожила. Потом мама осталась одна, деваться ей было некуда, но она встретила папу, и все в ее жизни изменилось к лучшему. Отец про маму все знал, но он никого и никогда не боялся, выправил для нее новые документы и женился на ней. Кажется, вот оно счастье, дом полная чаша, любимый и добрый муж, и никто тебя не ищет. Но счастье недолговечно. Сначала отец пропал, двинулся с караваном на Хиву и не вернулся, а затем мама от страха перед инквизиторами заболела и умерла.

– Инквизиторов просто так не забудешь.

Алена остановилась, посмотрела на меня и спросила то, о чем раньше никогда не спрашивала, хотя мы переговорили с ней об очень многом:

– Лют, а правда, что ты с ними дрался?

– Да.

– И ты убил троих выродков рода человеческого?

– Только двоих, а третьего Митяй Корчага подстрелил. А ты откуда про это знаешь?

– Дядя рассказал, когда из Черкасска уезжал, а с ним твой отец поделился. Я думала, что так он тебе цену набивает, но ты молчал, и я решила сама спросить.

– Значит, мне еще и цену набивают?

– Конечно. Я невеста завидная, красивая, богатая и со связями, так что не за каждого пойду.

Девушка снова повеселела, тему инквизиторов решила не развивать и, вернувшись к ничего не значащей смешливой пикировке, мы подошли к одному из постоялых дворов, которые с недавнего времени стали активно строиться в столице Войска Донского. Нас здесь уже ожидали и доверенный казак Нечоса, в обход общей трапезной, проводил нас на второй этаж. Именно там проживали и столовались особо состоятельные гости, и вскоре я увидел запорожского атамана, который сидел за широким столом в компании еще трех кряжистых мужчин лет, по виду казаков. Приветствия, недоуменные взгляды всех присутствующих на Алену, которую я усадил за соседний стол, откуда она не могла слышать, о чем говорят серьезные мужчины, и начинается сам разговор, ради которого мы и сошлись в этом месте.

– Это, – Харько кивнул на казаков рядом с собой, – желающие поучаствовать в нашем походе на юг атаманы, Александр Межа, Кирьян Волдырь и Зиновий Бурсаченко. Все люди проверенные и в бою не подведут. За это я ручаюсь.

– Будем знакомы, атаманы-молодцы, – я посмотрел на каждого представленного мне атамана и, ничуть не смущаясь того, что в этой компании являюсь самым молодым, продолжил: – Про меня вы все знаете, а я про вас ничего. Поэтому не обессудьте, но хотелось бы услышать про ваши дела и сколько с вами людей.