Вольный Дон

Я обернулся и посмотрел на свою невесту Алену Захарову, которая стояла у окна и на покрытом изморозью мутном стекле окна чертила одной ей понятные знаки и руны. Невысокого роста хрупкая шестнадцатилетняя девушка. Миловидное лицо, щечки с очаровательными ямочками, небольшой прямой носик и роскошные белокурые волосы, локонами спадающие на покатые плечи. Красивая грудь, несмотря на юный возраст, уже ясно различимая под простым, но ладно сшитым платьем темно-коричневого цвета, и стройные ножки, лишь краешком выглядывающие из-под него. Но самое главное во всей ее внешности, конечно же, глаза, светло-синие, цвета морской волны, очень умные и добрые, но порой, как я уже успел убедиться, холодные и беспощадные.

«Хороша девочка», – привычно подумал я и, накидывая на себя легкий тулупчик, ответил:

– Да, ухожу. Дела.

– А можно я с тобой пойду?

В общем-то, я направляюсь не в самое спокойное место в Черкасске. Однако девушка будет со мной, так что вполне можно прогуляться вместе.

– Собирайся, – согласился я, и добавил: – Однако учти, всегда будь рядом, глазки никому не строй и домой не просись. Пока я не решу свои вопросы, ты будешь сидеть в сторонке и молчать. Договорились?

– Так и будет! – Алена кинулась к большому платяному шкафу и, открыв его, спросила: – Как мне одеться?

– Простенько и без всяких украшений. Жду тебя внизу.

Покинув комнату девушки, я спустился вниз, присел в пустой горнице на лавку и вспомнил минувшие две недели своей жизни, четырнадцать дней, которые заставили меня на многое посмотреть иначе и немного повзрослеть…

Пришла щедрая на снег и метели зима, и первый ее месяц пролетел совершенно незаметно. Мне было чем заняться, и оттого дни не замечались. Вроде бы только недавно еще осень была, а тут уже январь. Думал отдохнуть, но куда там, забот становилось все больше, я бегал, как ужаленный, и пытался везде поспеть, ибо время дорого, скоро весна и новый поход, а на хозяйстве оставить некого.

Ладно, кирпичный заводик, ожидаемая забота. Пока это пресс поставят, да пока печи для обжига сделают, да сколько времени рабочие на расчистку карьера потратят, так что хорошо, если первая партия кирпича будет только к августу. Но ведь и помимо моего первого заводика прожектов было немало.

В частности, картофель, десять мешков которого мне без всяких проблем привезли торгующие с Турцией купцы. Как оказалось, там его уже целыми полями высаживают и на урожаи не жалуются. И вот имеются у меня клубни. А что с ними делать? По весне я покидаю столицу, а кто будет сажать заморские земляные яблоки, учить людей основам картофелеводства и вовремя пропалывать грядки? Кинулся, а поручить это дело некому, поскольку нет рядом нормального ответственного агрария. Пришлось в срочном порядке писать инструкцию по разведению картофеля и указывать в ней приблизительные сроки посадки, прополки и сбора урожая, а потом искать достаточно грамотного крестьянина, который за небольшую мзду согласился заняться этим делом.

Только с этим делом покончил, как из Богатого Ключа сообщили, что сделан мой заказ, две стомиллиметровые переносные железные мортиры, каждая весом по девяносто килограмм без плиты. Вместе с Кобылиным и Корчагой я отправился на полигон испытывать это чудо нашего ВоенПрома, и в результате полевых испытаний одно орудие не выдержало и лопнуло. Хотя стоит признать, что перед этим оно выпустило десять бомб, которые падали точно в цель. Литейщики признали брак, и забрали негодный образец на переделку.

В тот день, а было это первое февраля, мы с Митяем переночевали у Михаила Кобылина и его дяди, который обосновался в Богатом Ключе, а следующим днем прибыли в Черкасск. После полудня у меня была назначена важная встреча с Моисеем Кацманом, польским ювелиром, которого мне рекомендовали запорожцы как более или менее честного жида, готового купить мои драгоценные камушки и украшения по нормальной цене, В связи с этим я очень торопился.

Однако в воротах города меня перехватили казаки отцовской конвойной сотни и сопроводили прямо домой. Ну, думаю, где-то я провинился. Вхожу в дом и застаю перед большим венецианским зеркалом батю при полном параде. Новенький темно-синий кунтуш, зеленый кушак, красные шаровары и красные же сапоги. Чуб взбит, в ухе золотая серьга с изумрудом, а сабля на боку, самая дорогая из тех, что у него в запаснике хранится. А рядом с ним мачеха Ульяна, красивая статная женщина, кровь с молоком. Жгучая брюнетка в цветастом сарафане и жакете, на плечах персидская шаль, а на груди жемчужное ожерелье. Достойная пара для Кондрата.

И на их фоне я. Грязный лохматый парень в прожженном кафтане, потертых штанах и стоптанных сапогах. Пропах лошадиным потом и порохом. Взгляд голодный и, как говорили некоторые люди, немного бешеный. Полнейший антипод находящимся в комнате людям.

– Ты где шляешься? – Таким вопросом встретил меня отец.

– В Богатом Ключе был, – ответил я. – Мортиры испытывал.

– А то, что сегодня твоя невеста приезжает, забыл?

– Какая невеста?