Вольный Дон

Кроме того, помимо оружия мы погрузим на борт несколько десятков самых лучших местных оружейников и кузнецов, которые теперь будут пахать на Войско Донское, а не на персидского шаха. И хотя я сам, по понятным причинам, этих людей использовать не могу, чтобы продать их нашим промышленникам, которые приставят пленников к делу, мне разума хватит. Стандартная практика с древних времен, захватил чужого мастера, используй его, и даже если он будет работать вполсилы, все равно принесет тебе какую-то выгоду, а враг, наоборот, ничего не получит.

Теперь насчет того, что за городом награбил Борисов, который почистил больше десяти особняков и смог перехватить идущий из Сари в Демавенд караван с грузом табака. Жаль, конечно, что никого из хозяев загородных вилл на месте не оказалось, но и так все неплохо получилось. Понятно, что ковры, мебель и чистокровных лошадей мы с собой не возьмем, да и тюки с табаком придется спалить, расшивы суда вместительные, но совсем не резиновые. А вот драгоценную посуду и серебро с золотом бросать никак нельзя, груз малогабаритный и дорогой.

Ну, что? Приказы розданы, инструкции усвоены правильно, время дорого и начинается реальная работа, в моем отряде очистка вражеского города от материальных ценностей воспринималась только с такой позиции. Ведется упаковка трофеев в тюки и полога, сбор повозок и лошадей в одном месте, и отбор наилучших мастеров, которые поедут на Дон. Казаки деловиты и собраны, никто не бухает – в походе это под запретом, и каждый человек трудится в поте лица своего. Все почти идеально за исключением одного момента, общения с противоположным полом города Амоль. Мои воины не святые скопцы и долгое время были в море, а вокруг столько симпатичных женщин, что в перерывах между грабежом, казаки уделяют им внимание и, удовлетворив потребности, продолжают свой общественно полезный труд. Это самое обычное дело при налете на город врага, в котором можно ни с кем не церемониться, так что удивления не вызывает и воспринимается как должное.

Насчет себя скажу сразу – в разврате участия не принимал. И происходило это отнюдь не потому, что я по жизни правильный и положительный герой или потому что не хотел. Гормоны гуляют, и мыслишки с порнокартинками в голове кружатся. Просто я не мог себе этого позволить, ибо атаман всегда на виду, а о моем поведении в походе обязательно будет доложено купцу Семену Толстопятову. Так что мне перед грядущей свадьбой сложности не нужны, а после нее и тем более. Такие вот происходили дела, при которых на меня легла забота о сортировке дувана и контроль за всеми движениями в зоне своей ответственности, а про развлечения пришлось забыть.

После захвата Амоля прошло шестьдесят часов, и наступило третье утро на персидской земле. Дозоры Борисова сообщили, что с юга замечена вражеская конница, полсотни всадников, по виду похожих на горцев Эль-Борза. Этой новостью я незамедлительно поделился с компаньонами, и так как все наши дела в городе уже были сделаны, мы решили, что пришло время покинуть его и, не задерживаясь, отходить к побережью.

– Поджигай! – Вернувшись в свой район города, приказал я.

Десятки факелов полетели в здания, где уже заранее был рассыпан порох и накидан легковоспламеняющийся мусор, солома, перья из тюфяков и смоченные в масле тряпки. Полыхнуло знатно, пламя взвилось к небесам, и клубы черного дыма начали заволакивать все вокруг.

– Выпускай работяг и жителей!

Следующая моя команда разнеслась по улочкам и рабочим площадкам оружейного завода. Запоры цеха были открыты и более тысячи человек толпой ломанулись из уже загоревшегося здания. Выстрелами из пистолей вверх и криками казаки подбодрили пленников и направили их в сторону Южных ворот. Масса испуганных людей рванулась на волю, а я продолжил отдавать приказы:

– Уходим! Следить за повозками! Рубцов, за мастеров головой отвечаешь! Лучко, твой десяток замыкающий, смотри, чтоб никто не отстал! Карташ, отпусти кралю! Местных баб, с собой не берем, я сразу предупреждал, а своих здесь не обнаружено! Вперед! Не зевать, а то сгорим тут все к чертям собачьим! Живее!

Бодрые голоса дублировавших мои приказы сотников и десятников всколыхнули нашу грузовую колонну, которая растянулась метров на триста по улице, и пятьдесят семь повозок устремились к Северо-Западным воротам. Двадцатиминутный марш по опустевшему городу и во главе своего отряда я первым выхожу в чистое поле и, остановившись за оплывшим и заросшим бурьяном рвом, наблюдаю за движением ватаги.