Волшебник Севера

Этим вечером Уилл снова играл в трапезной. Элис сообщила Орману, что останется в своих покоях под тем предлогом, что ей нужно отдохнуть после поездки. Ее визит пробудил большой интерес в замке, особенно среди местных дам. Благородная дама с юга должна быть одета по последней моде, и местным красавицам не терпелось посмотреть на нее. Ее отсутствие их немного разочаровывало, и вечер выдался не слишком-то оживленным. Орман покинул трапезную сразу же после того, как слуги унесли пустые тарелки, и до того, как Уилл начал играть. Керена с его товарищами тоже не было, и Уилл подумал, что жизнерадостному воину тоже пришлось выслушать упреки со стороны своего мрачного кузена.

На этот раз Уиллу самому понравилось, как он играет. Он уже привыкал к своей роли исполнителя и научился справедливо оценивать свое представление. Публике нравилось, хотя чрезмерного восторга она и не демонстрировала, что, впрочем, было только на руку Уиллу. Они с Элис договорились встретиться рано утром, и ему не хотелось задерживаться в душном зале допоздна.

Примерно через час после рассвета Уилл проехал верхом под подъемной решеткой. Массивные ворота отворяли на заре, сразу же как только охранники убеждались в том, что врагов в непосредственной близости от замка нет. Стражник искоса посмотрел на проезжавшего мимо него молодого человека.

– Едешь поохотиться, жонглер? – спросил он, кивком указывая на небольшой охотничий лук, перекинутый через плечо Уилла, и свисающий с седла колчан.

– Ничто так не оживляет однообразные зимние блюда, как свежее мясо зайца-беляка или куропатки.

Стражник с сомнением поглядел на лук:

– С таким оружием придется тебе подбираться как можно ближе к добыче. Учти, что сейчас не так уж и легко найти ее в этих краях.

– Говорят, охота – это лишь способ испортить приятную прогулку, – усмехнулся Уилл, и стражник, услышав старую шутку, улыбнулся в ответ:

– Ну, удачи в любом случае. И будь осторожен. Говорят, что неподалеку видели медведя.

– Не-е, медведей я не ем, – сказал Уилл с совершенно серьезным лицом.

Пару секунд стражник не понимал, что жонглер пошутил, потом загоготал.

– Ну ты даешь! – выдавил он сквозь хохот. – Смотри, как бы медведь не съел тебя!

Уилл выехал на дорогу, ведущую на северо-запад, раздумывая о том, как изменилось его отношение к людям с тех пор, как он принял на себя роль музыканта. Будучи рейнджером, он привык хранить молчание и никогда не заговаривал первым, если в этом не было необходимости. И уж конечно, он никогда не шутил. Его обучали скрытности и умению прислушиваться к разговорам других. Если ты не говоришь сам, то уделяешь гораздо больше внимания словам других, а информация – это важнейший ресурс рейнджеров. Но когда он стал жонглером, то стал отпускать шутки при первой же возможности. Даже плохие шутки. «Особенно плохие», – поправил он себя.

Уилл проехал на северо-запад несколько километров. Собака, как всегда, бежала впереди, время от времени оглядываясь, чтобы убедиться в том, что ее хозяин с Тягаем следуют за ней. Конь взирал на свою новую спутницу с благодушным снисхождением.

Они с Элис запланировали встречу вчера вечером, склонившись над привезенной ею картой.

– Я поеду с первыми лучами солнца на восток, – сказала она. – А ты час спустя поезжай на северозапад. Затем развернись, сделай петлю по этой тропе и встречай меня у опушки Лихой чащобы.

Уилл нашел тропу, на которую указывала Элис, и направил Тягая по ней. Было облачно, ветер колыхал голые верхушки деревьев, но сквозь просветы в облаках иногда проглядывало блеклое солнце. Когда оно выглянуло в очередной раз, Уилл поднял голову и определил, что немного отстает от намеченного времени. Несильный удар пятками по бокам коня, и Тягай перешел с трусцы на легкий галоп. Собака, услышав смену аллюра, ускорила бег. Уилл разглядывал ее с любопытством. Она как будто старалась сохранять силы и никогда не бежала быстрее необходимого. Наверное, она, как и кони рейнджеров, смогла бы пробежать весь день, если это потребуется.

И собака первой заметила Элис недалеко от Лихой чащобы. Лохматый хвост с белым кончиком завилял из стороны в сторону в знак приветствия, и она тут же бросилась через снежное поле к девушке, скрытой в тени деревьев. Тягай вздрогнул, словно говоря: «Я тоже увидел ее», и Уилл потрепал его по гриве.

– Я знаю, – сказал он.

Днем накануне Элис была облачена в модное платье, подобающее настоящей представительнице благородного сословия. Сейчас же от этой элегантности не осталось и следа. На ней были жакет, серые брюки и высокие, до колена, сапоги для верховой езды. С плеч свисал плащ по пояс, а белокурые волосы были аккуратно уложены под охотничьей шапочкой с пером. Плотно облегающие брюки как нельзя лучше подчеркивали изящные изгибы длинных ног, и Уилл невольно подумал, что такую Элис он рад видеть гораздо больше, чем манерную модницу Гвендолин. С широкого кожаного пояса свисали искусно сделанные ножны с длинным кинжалом.

Элис встретила его ослепительной улыбкой.

– Опаздываешь, – сказала она, протягивая руку.