Волшебный фонарь Сальвадора Дали

– Тристан и Изольда, – с видом знатока заключил Вахтанг Илларионович, чувствуя за плечом чье-то горячее дыхание и полагая, что Кристина все еще стоит рядом с ним. Но, обернувшись, увидел улыбающееся раскосое лицо японского туриста, согласно кивающего головой, отчего многочисленные фотокамеры и объективы на его груди энергично подпрыгивали и со стуком ударялись друг о друга.

Пока профессор под музыку Вагнера наслаждался из окна вестибюля видом сюрреалистического сада и геодезическим куполом, девушки бродили по фойе, рассматривая причудливые символичные плакаты, яркие афиши выставок и фантасмагорические скульптуры. Прохор задержался перед фотографией на стене, на которой художник был изображен совсем молодым рядом с забавной конструкцией, больше всего похожей на цирковую арену размером с обувную коробку, в центре арены была установлена миниатюрная тумба с циклично повторяющимся рисунком, имеющим лишь небольшие расхождения на протяжении всей череды «кадров». На картинках была изображена едущая на тройке девочка, откинувшаяся на спинку саней. Услышав за спиной знакомое сопение профессора, Биркин, не оборачиваясь, проговорил, указывая на фото:

– Вахтанг Илларионович, вы знаете о Дали все. Что это за штуковина такая?

– Волшебный фонарь, – с благоговением пояснил искусствовед. – Точнее, праксиноскоп. Волшебный фонарь – это бытовое название игрушки. Между прочим, именно это изобретение послужило прообразом современного кинематографа. Вы тоже, наверное, в детстве рисовали на каждом листке в уголке тетради одного и того же человечка, от рисунка к рисунку слегка передвигая его руки и ноги и, когда пролистывали тетрадь, быстро пропуская страницы через большой палец, человечек начинал двигаться. Тут тот же принцип. В начале двадцатого века подобные праксиноскопы продавались в каждом магазине игрушек, и к ним прилагались наборы самых разных картинок. Летящие птицы, бегущие лошади, танцующие пары. Праксиноскопы водились в каждом доме. Но этот волшебный фонарь особенный. Вещь очень значимая для гениального художника. Я бы даже сказал, его талисман и путеводная нить, неразрывно связывавшая с Галой, женой и музой, вдохновившей Сальвадора Дали на создание его лучших шедевров.

– Да я уж и сам вижу, – с сомнением в голосе проговорил Прохор, делая шаг в сторону и замирая перед белоснежной античной скульптурой в расшитом жемчугом золотом головном уборе, явно не соотносящимся с задумкой древнего скульптора. – А над гипсовым парнишкой для чего так поглумились?

– Это Ганимед, «далинизированный» короной Галы.

– Иными словами, цинично изуродованный. Выставленный в идиотском свете.

Профессор с удивлением взглянул на собеседника, улыбавшегося широкой некрасивой улыбкой, и искренне проговорил, не ожидая в Прохоре подобной наблюдательности:

– Браво, маэстро, вы уловили самую суть творчества гениального мистификатора. Дали обожал любую идею довести до абсурда.

– Но это же бред! – откинул волосы со лба Прохор, рассматривая Ганимеда внимательными карими глазами.

– Бред, и что? – легко согласился Горидзе. – Людям нравится бред Дали. Они готовы платить за него любые деньги. А где же наши девушки? – Профессор вдруг принялся беспокойно вертеть головой. – Пора, Прохор Наумович, двигаться дальше, а то мы и за сто лет все залы не обойдем.

Заметив вдалеке красное платье Кристины и рядом с ней песочный Маринин костюм, Вахтанг Илларионович направился в сторону дам. Следом за ним устремился Прохор. Стоя перед фетровой шляпкой Галы, выполненной в форме ботинка, подруги не замечали приближающихся мужчин, продолжая начатый разговор.

– Только никому не проболтайся, Кристин, ладно? – доверительно шептала Марина. – Честно говоря, мы с Вахтангом встретились перед музеем не случайно. Вахтанг привез меня в Фигерас, потому что мы хотели убежать ото всех. В Москве повсюду знакомые, некуда податься. Думали уединиться в Испании – и вот пожалуйста, столкнулись с вами…

– Вы любовники? – подозрительно прищурилась Кристина.

– Прошу тебя, никому ни слова! У Вахтанга молодая жена и маленький ребенок. Если о наших отношениях станет известно в Москве, его ждут неприятности.

Поджав губы, Кристина неприязненно смотрела на давнюю подругу. Вот она, типичная разлучница. Невзрачная серая мышка, ради которой даже хорошие мужья забывают любимых жен, причиняя им боль и страдания. Эта беспринципная тварь ни перед чем не остановится, чтобы заполучить ее Прохора. Вон как игриво на него поглядывает своими блеклыми глазками. Зычный голос Горидзе вывел Кристину из задумчивости:

– Девочки! А мы вас потеряли!

Искусствовед прибавил шагу и, значительно опередив Прохора, приобнял за талии обеих спутниц и увлек за собой по музею дальше. Из вестибюля они вышли во двор и, поднявшись по пандусу, оказались на сцене театра, увенчанной прозрачным куполом. Прошли мимо титана с кубической головой и с уважением потоптались перед выделяющимся на сером полу желтым прямоугольником, про который профессор сказал, что под ним похоронен Дали.