Волшебный фонарь Сальвадора Дали

Давая на ходу пояснения, Горидзе целеустремленно двигался к Залу сокровищ, не сбавляя скорости перед алтарем с возвышающейся восковой фигурой под названием «Твистующий Христос», минуя картину «Взрыв мистической веры в центре собора» и старательно обходя облезлый фонарный столб, установленный в самой середине перехода с целью «далинизировать» археологов будущего. Обшитый красным бархатом, точно шкатулка с драгоценностями, Зал сокровищ хранил в себе важнейшие экспонаты музея.

– Вот, несомненно, одна из величайших картин Дали, – остановившись перед «Корзинкой с хлебом», благоговейно проговорил профессор. – Гала считала картину лучшим подарком художника. Обратите внимание, картина полна таинственности. Она – абсолютная загадка. Полгода Дали овладевал утерянной техникой старых мастеров, стараясь достичь, как он сам это называл, предвзрывной неподвижности предмета. «Корзинка с хлебом» так уникальна, что даже была выбрана в качестве иллюстрации «Плана Маршалла».

– Какого плана? – переспросила Марина.

– Это, дорогуша, программа американской помощи по восстановлению Европы в послевоенные годы, – снисходительно пояснил искусствовед.

– Понятно, – включился в разговор Прохор. И деловито уточнил: – Раз эта картина – самая лучшая из работ Дали, должно быть, и самая дорогая?

– Вовсе нет. Полагаю, что самой дорогой картиной Дали можно смело назвать портрет Поля Элюара. В две тысячи одинадцатом году портрет ушел с аукциона Сотбис за двадцать с лишним миллионов долларов.

– За сколько? – Биркин не поверил своим ушам.

– Приблизительно за тринадцать тысяч евро, – довольный произведенным эффектом, уточнил профессор.

– Вот даже как, – пробормотал владелец корпорации «ПроБиркин» и, сосредоточенно морща лоб, вынул из рюкзака планшет, вышел в Интернет и полностью углубился в изучение заинтересовавшего его вопроса.

Кристину страшно раздражало, что муж поглощен расчетами и не видит окружающих красот. Не замечает «Галарину», проходит мимо «Галы, созерцающей Гиперкубическое распятие», и категорически отказывается смотреть на эскизы к картине «Моя жена, обнаженная, смотрит на свое тело, ставшее лесенкой, тремя позвонками колонны, небом и архитектурой». Зал-лицо известной голливудской звезды Мэй Уэст с камином-носом, глазами-картинами, губами-диваном и невероятным париком-занавесом Прохор также обошел своим вниманием, с головой погруженный в планшет. Уставшие спутницы из последних сил плелись следом за мужчинами – не замолкающим ни на минуту искусствоведом и увлеченным чем-то своим Прохором – и думали только об одном: где бы присесть.

– Не могу больше! – стоя перед очередной лестницей, жалобно протянула Кристина, скидывая узкую модельную туфлю и с наслаждением шевеля затекшими пальцами. – Голова идет кругом! И ноги отваливаются.

– И в самом деле, – подхватила Марина. – Пожалуй, слишком много впечатлений для одного дня.

– Да-да, я тоже что-то проголодался, – не отрываясь от экрана, проговорил Прохор. И, взглянув на Марину, ибо она стояла ближе всех, закончил свою мысль: – Наверняка где-нибудь неподалеку имеется приличный ресторанчик со средиземноморской кухней.

– Не может не быть, – залилась румянцем давняя подруга Кристины.

– Отлично! – воодушевился Биркин. – Немедленно пойдемте обедать. Я угощаю. Как насчет пары махито?

Кристине очень не понравилось, какими глазами Прохор смотрел на хрупкую болезненную Марину. Расправив плечи и прищурив глаза, ревнивица выпалила:

– Насколько я помню по нашему студенческому прошлому, Мариночка предпочитает пиво «Балтику», семерку. И хорошо бы плеснуть в «семерку» побольше водки. Тогда Марина становится невероятно разговорчивая и всем доступная. Но вряд ли, Прохор, мы здесь найдем ингредиенты для любимого коктейля Мариночки, так что лучше нам с ней попрощаться.

Вспыхнув, Марина бросила затравленный взгляд на победоносно улыбающуюся Кристину, повернулась и быстро пошла в противоположную от однокурсницы сторону. Профессор Горидзе было кинулся за ней, но, сделав пару шагов, вернулся назад. Остановился рядом с Прохором и, как ни в чем не бывало, сообщил:

– Понимающие люди хвалят «Овсянку». Говорят, это лучший ресторан Фигераса.

– Вот и славно, – убирая планшет в рюкзак, кивнул Прохор. – Поедем туда и пообедаем.

И, обернувшись к жене, с сердитым удивлением спросил:

– Не понимаю, Крис, что это на тебя нашло? Нехорошо как-то получилось. Марину незаслуженно обидели.

– Что, Про, Марина очень понравилась? – огрызнулась Кристина. – Возьми ее адресок у Вахтанга Илларионовича, он к ней частенько наведывается! Ведь так, Вахтанг Илларионович? Заглядываете к Марине на правах любовника?

Профессор Горидзе побагровел, но стоически перенес нападки не на шутку разошедшейся Кристины, молча следуя за супругами.

– Крис, если ты сейчас же не замолчишь, поедешь в «Овсянку» без меня, – припугнул жену Прохор.

Компания из трех человек, двое из которых вяло переругивались, вышла на улицу и устремилась к парковке.

– А почему «Овсянка»? – без особого интереса осведомилась Кристина, настроение которой окончательно испортилось. – Там что, кашей кормят?