Воображаемые девушки

Я продолжила подниматься, зная, что так оно и будет. В конце концов, это же Руби. Она вскрывала нас и видела то, что хотела увидеть. В этом городке она была единственной, кто мог считать, что ей дозволено иметь секреты. Все принадлежало ей. И я – больше всего.

16

Я проснулась

Я проснулась после полуночи от телефона, который, казалось, звонил уж довольно давно.

Это был не мой телефон. Я отодвинула дверь и выглянула в коридор. Телефон был где-то близко, его жалобный звонок эхом отскакивал от незаконченных стен и потолка с торчащими проводами. Дверь в комнату Руби в конце коридора была закрыта, и телефонный шнур тянулся по ступенькам лестницы, через ворота, мимо моей двери, мимо двери в ванную и мимо встроенного шкафа, у которого вообще не было двери, и заканчивался в каких-то дюймах от ее спальни. Это был кухонный телефон, такой древний, что даже не был беспроводным, и этим все сказано.

Он звонил и звонил. Даже если Руби была у себя, она не собиралась выходить и отвечать на звонок.

Наверное, я еще не отошла ото сна, только этим можно объяснить, почему я подняла трубку и сказала:

– Алло?

Кто-то вздохнул, и голос произнес:

– Наконец-то. Можно было и побыстрее.

– Простите? – Наверное, человек на том конце провода подумал, что я Руби; немногие могли различить наши голоса, до сих пор.

– Тебе нужно установить голосовую почту. Или автоответчик. Или типа того.

– Кто это?

Снова вздох. А потом голос пробубнил:

– Я, э-э-э… люблю тебя.

Потом раздался щелчок – этот кто-то повесил трубку.

Это было начало.

Исполнялись и другие указы, которые Руби написала на наполненных гелием воздушных шариках, иногда даже по нескольку раз, как будто шарик приземлялся в одном месте и его сразу же уносило ветром в другое. К середине дня у нас в холодильнике стояли два огромных противня с лазаньей, накрытых фольгой, хотя сейчас было слишком жарко, чтобы пользоваться духовкой, но моя сестра сказала, что у нее пропало настроение есть лазанью и что ей действительно нужно было попросить – так это домашний торт.

Воздушные шарики отвечали ей, один за другим, но Руби, казалось, этому даже не удивлялась. В ее вселенной – которая простиралась в пределах нечетких, но обширных границ нашего городка, поднималась в горы и опускалась в самую низкую точку долины, погружалась в водохранилище и прыгала по порогам Эзопуса в другие маленькие городки, похожие на наш, – она просто попросила то, что хотела, и все, кто здесь жил, старались выполнить ее просьбу. Словно это был их долг.

Ближе к концу дня я нашла на ступеньках крыльца сложенное платье – белое, с дырочками, открывавшими кожу – и отнесла его на наш этаж.

Я нашла сестру перед зеркалом, в странной позе. Она нашла седой волос и вытягивала его к свету, чтобы получше рассмотреть.

– По-моему, это тебе, – сказала я, положив платье на кровать. – Карточки нет.

Руби посмотрела на платье.

– Классное, – рассеянно произнесла она. – Но, по-моему, в темноте оно будет смотреться лучше.

Сестра снова повернулась к зеркалу, напряженно сдвинув брови.

– Посмотри на меня, Хло. Внимательно посмотри и потом скажи, что не видишь этого.

– Я ничего не вижу.

– Но ты видишь. Ты смотришь прямо на них.

– Ты сама сказала мне…

– Ты видишь их?

Я мрачно кивнула. Седой волос ярко выделялся на ее темных волосах. Я увидела еще один, у нее за ухом, но не стала говорить.

– Возьми пинцет. Нам придется выдернуть его с корнем.

Мы вместе провели эту операцию, а потом осторожно завернули длинный волос – приглядевшись, я увидела, что он не был седой, а идеально белого цвета, от корня до самого кончика, и мерцал со всех сторон, как шерсть королевского персидского кота, – в салфетку, чтобы спустить в унитаз. Руби смыла воду, убедилась, что сверток исчез, потом еще раз смыла, чтобы уже наверняка – мы словно избавлялись от доказательств преступления перед появлением ФБР.

Потом сестра села на пол и произнесла:

– Что-то не так.

– Это просто седые волосы.

– У меня такое ощущение, словно я увядаю. Как будто я устала от того, что все время стараюсь, и это, – она показала на унитаз, куда мы смыли седой волос, – только начало. Что же дальше? Пятна от солнца?

– Зачем ты стараешься?

Руби смотрела на платье.

– Все в этом мире требует хотя бы грамма стараний, – загадочно ответила она. – Я не волшебница, знаешь ли.

Я так и не смогла понять, была ли эта последняя фраза шуткой.

Сестра же продолжала:

– Я как выжатый лимон. Напоминает мне, как мы карабкались на самую верхушки горы Оверлук, – помнишь, сбегали из школы и лазили туда?

– Да.

– Помнишь, как мы поднимались на самую верхушку, подъем туда казался целой вечностью, а потом, отдышавшись, смотрели вниз, и оттуда можно было увидеть весь город?

Я кивнула.

– Я чувствую себя примерно так же. Как будто мы на вершине, и все должно быть видно, как на ладони. Но набежали тучи, начался дождь, все такое, и я больше не вижу наш город. То есть зря мы карабкались наверх. И я слишком устала, чтобы спускаться вниз. Вот как я себя чувствую. Что-то стоит у меня на пути, а я никак не могу понять что.