Воображение мира

Есть разность между эволюцией бессознательной жизни и жизни сознательной. В последнем случае человек участвует в отборе не в одиночку, а с партнером, джинном-слугой, готовым потягаться с самой действительностью – воображением. В то время как надежда, хотя и не вполне слитна с воображением, создана из той же самой материи: нового смысла. Вместе с воображением надежда наследует эволюционному отбору, обеспечивающему все живое жаждой жизни, то есть будущим.

Около двадцати тысячелетий мир развивается благодаря воображению – единственному рычагу, способному не только сдвинуть с места мироздание, но и перевернуть его; причем рычаг этот совершенно не нуждается в точке опоры. Если человечеству и суждено развиваться в дальнейшем, это случится благодаря тому, что люди глубоко погрузятся в воображаемые миры.

Коллективное воображение, каким бы замысловатым оно ни было, по неким чудесным, все еще малообъяснимым причинам созвучно Вселенной. И в то же время мироздание рано или поздно, так или иначе появляется в густых контурах метафизических штудий и визионерских травелогах, и конкурентный рынок идей и сюжетов оскудеет еще не скоро, особенно если учитывать опыт современных психоделических исследований.

Происхождение надежды, веры и воображения из одного источника более или менее очевидно. Не так очевидно то, что интуиция связывает эти категории математикой.

Многие аспекты математики настолько же необъяснимы, насколько маловразумительны видения людей, выпавших за пределы нормы. Математика грандиозна, безумна – и одновременно абсолютно верна. Как раз это – однако, боюсь, только это – дает нам основание полагать, что коллективное воображение отвечает категории истинности, а божественное присутствие все чаще ощущается в том пределе, где царят математическая истинность и трансцендентные прозрения. Математические объекты чем-то напоминают инварианты мифологического пространства. Не только тем, что и те и другие суть продукты эволюционного отбора, который прошли их носители. Я бы осторожно предположил, что состояния сознания пророка и сознания математика, думающего о глубокой научной проблеме, сходны; хотя сейчас мы, живя в эпоху без пророков, склонны отнести мышление пророка к психозу.

Математика основана на идее истинности – и какое бы мудреное определение вы ни взяли, вам встретятся примерно такие слова: «интуитивное ощущение истинности доказательства». Откуда следует, что самое незыблемое и в то же время грандиозное (превосходящее любые воздушные замки) создание человечества – математика – имеет самое непосредственное отношение к вере, а значит, и к надежде.

2

Необходимо подробней остановиться на затронутой теме сотрудничества математики и веры. Для этого давайте проведем мысленный эксперимент. Предположим, что у ангелов (или условных инопланетян, то есть других) существует воображение, и следовательно, цивилизация, поскольку цивилизация развивается воображением, из него, в сущности, и состоит. Насколько мир ангелов может отличаться от нашего? Может ли ангельский мир быть настолько неантропоморфным, что для нас он окажется абсолютно непонятным?

Похоже, у ангелов и у людей одна математика. Если это не так, то лично у меня есть выбор: либо других не существует, либо не существует мира, а есть только способ мышления о нем. Меня оба эти варианта не устраивают. Итак, и у ангелов, и у нас одни и те же аксиомы, теоремы и даже монографии – написанные или пока только ждущие своего автора. Как может быть иначе, когда мы и ангелы находимся в пределах одного инфляционного сектора Вселенной и у нас одни и те же законы природы. Ангелы, конечно, могут быть сделаны иначе, чем мы, – другая материя, другие поля. И скорее всего, иное мышление. Однако представления о Вселенной устанавливают четкое соответствие между математикой нашего сознания и ангельского, и следовательно, некоей обобщенной божественной математикой, то есть языком Бога, объединяющим все на свете.

Нужно пояснить, что точный ответ на вопрос: «А что, если есть математика, а Бога нет?» – находится за рамками нашей интуиции, потому что Бога в таких рассуждениях (и не только в них) всегда может заменить коллективное сознание. Примерный ответ на него простой: если есть язык, значит, есть и тот, кто на нем разговаривает.

Иными словами, из того, что математика есть «истина в последней инстанции», то есть из того, что там, где-то по ту сторону математики, находятся Закон и Творец, следует, что ангелы обязаны быть антропоморфными, вместе со своим воображением.

Можно попробовать думать о метафизике как о плоти воображения, способного стать средой, через которую пройдет импульс между сознанием и материей.