Воображенные сонеты

Бессменно я на ложе жалких дрогЛежу без дум, оцепенелым прахом;Года ползут подобно черепахам,И днем и ночью отмеряя срок;Но вижу в снах, что отступился рок;Я груз его стряхнул единым махом,И встать сумел, и зашагал по шляхам,Свободный, словно в поле ветерок.Посильна мне ходьба и даже бег;Могу бродить осенними лугами;Весною выйти на скалистый брег;И летом брод нащупывать ногамиВ ручье; или стекло замерзших рек,Коньки надев, исчерчивать кругами.

106. Сумерки

Глухая боль сжимает сердце дняС заходом солнца; замелькали тениМышей летучих на кустах сирени,И детская утихла беготня.Волы с полей плетутся вдоль плетня,Бой колокольный отзвуком мигрени;Вот по соседству скрипнули ступени —Там ужинать садятся у огня.А я лежу недвижимо в саду,И думаю, что годы проведуНа этом ложе, немощью клейменном;И утешаюсь рифмами, покаНа мир луна не глянет свысокаИ не повиснет вон над тем лимоном.

107. Здоровью

Здоровье! Жизнь уходит день за днем,И год за годом тонет, как в трясине,Без перемен — твое крыло понынеПечальный мой не осенило дом.И в жизни, обернувшейся нулем,Я смысл ищу, напрасно лоб морщиня,Как те, чьи очи в море и пустынеОщупывают мертвый окоем.Не так вопили греки в крае диком,Полоску моря взорами сверля,Как я тебя приветствовал бы криком;Не как Колумб, стоявший у руляВ тот час, когда над корабельным гикомГромоподобно ухнуло: «Земля!».

…греки

— имеется ввиду знаменитый эпизод из «Анабасиса» Ксенофонта: «В конце концов, после пяти месяцев марша и кровопролитных схваток, около 6000 уцелевших греков достигли пункта назначения. А когда наконец перед измученными солдатами открылась водная гладь Понта Эвксинского, прозвучал ликующий крик: „Таласса! Таласса!“ („Море! Море!“)».

108. Утраченые годы

Сначала детство прочь мое ушло —Куда ушли следы смешного пони,Куда ушли цветы на горном склоне,Коньки ушли, удилище, весло.А после юность прыгнула в седло,За музыкой и танцами в погоню —Куда уходят девичьи ладони,Куда уходит летнее тепло.Теперь и зрелость тонет там же, гдеПлач пленных птиц, и прошлогодний лед,И каждый день, потраченный впустую.Смирилась плоть, покорная узде,Но мой мятежный дух крылами бьет,Бездонности небесной салютуя.

109. На форзаце «Le mie prigioni»

Поэт, чей дух был кроток и смирен,Изведавший австрийские темницы,Оставил эти светлые страницы,Италию поднявшие с колен.И в Шпильберге, под гнетом мрачных стен,Он сеял зерна, из каких родитсяСвободы долгожданная пшеница,Пока не завершился долгий плен.Но для чего мой тесный каземат,Где, в тщетном ожидании известий,Надежды угли все слабей чадят?Здесь не раздастся зов к священной мести,Но сквозь решетки можно видеть взглядПри тусклом свете тлеющих созвездий.