Читаем Вопросы и ответы полностью

60 Согласно св. Иоанну Златоусту, «чтобы не казалось, будто они (праведники, жившие и скончавшиеся давно. – А. С.) имеют преимущество перед нами в том, что увенчиваются первые, [Бог] определил увенчать всех в одно время, и тот, кто победил за столько лет, получит венец вместе с тобою… Они предупредили нас в подвигах, но не предупредят в получении венцов; и это не есть несправедливость к ним, но честь нам, так как и они ожидают своих братьев. Если все мы – одно тело, то для тела более удовольствия, когда оно всецело, а не по частям» (Свт. Иоанн Златоуст. Толкование на Послание к Евреям. Беседа 28, 1 // Полное собрание творений св. Иоанна Златоуста. Т. XII, кн. 1. М., 2004. С. 228).

61 Преп. Анастасий цитирует свободно. По изъяснению того же Златоустого отца, «тело, говорит, которое служило добродетели или пороку, не будет исключено от участия и в воздаяниях: вместе с душою одни тела будут преданы мучениям, а другие увенчаются наградами»

(Свт. Иоанн Златоуст. Толкование на Второе Послание к Коринфянам. Беседа 10, 3 // Полное собрание творений св. Иоанна Златоуста. Т. X, кн. 2. М., 2004. С. 566).

62 Так, по нашему мнению, можно перевести в данном случае понятие to âvupooTaTov (как и прилагательное evuTCoaxaToq) в конце прошлого абзаца. Впрочем, нисколько не исключается и вариант перевода «личностного бытия». По словам одного современного автора, «еще свт. Ириней и Ориген вкладывали в понятие “воипостасного” значение реально существующего, предметного, противоположного иллюзорному и призрачному. Вслед за ними в том же смысле понимали воипостасное и другие авторы. Так, свт. Василий Великий ставил слово “воипостасное” в один ряд со словом “существующее” (ένούσιον π ένύπαρκτον), а свт. Григорий Нисский рядом со словом “существенный” (ουσιώδης). Понятием, смежным с реальностью, для отцов было “истинное”, которое также рассматривалось как один из аспектов воипостасного» (Сергий Говорун, диакон. К истории термина ΕΝΥΠΟΣΤΑΤΟΝ, “воипостасное” // Леонтий Византийский.

Сборник исследований. М., 2006. С. 656). Это воипостасное сам преп. Анастасий в «Путеводителе» (II, 3) определяет двояко: «…либо [оно обозначает] поистине существующее, либо своеобразную особенность в ипостаси» (Преподобный Анастасий Синаит. Избранные творения. М., 2003. С. 228). Более пространное определение дает преп. Иоанн Дамаскин: «Название “воипостасный” иногда обозначает просто бытие (την απλώς ΰπαρξιν). В этом смысле воипостасной мы называем не только чистую субстанцию (“просто сущность” – την απλως ουσίαν), но и акциденцию (το συμβεβηκός), которая в собственном смысле не воипостасна, а иноипостасна (έτερουπόστατον). Иногда же оно означает ипостась саму по себе, т. е. индивидуум (τδ ατομον), который в собственном смысле есть и называется ипостась, а не воипостасное. В собственном же смысле воипостасным называется то, что не существует само по себе, но усматривается в ипостасях: так, вид или природа людей усматривается не в собственной ипостаси, но в Петре, Павле и в прочих человеческих ипостасях, – или то, что соединяется с другим, субстанциально различным, в нечто целое и образует одну сложную ипостась» (Преп. Иоанн Дамаскин. Философские главы. 45 // Творения преподобного Иоанна Дамаскина: Источник знания. С. 91).

63 Здесь преп. Анастасий в качестве синонима «воипостасного» употребляет слово evouaioi.

64 Об этой теории предсуществования душ у самого Оригена см.: Малеванский Г., свящ. Догматическая система Оригена // Труды Киевской Духовной Академии. 1870. № 3. С. 547–558. Данная теория, развитая последующими оригенистами, была осуждена в VI веке как в особом эдикте императора Юстиниана (543 г.), так и на Пятом Вселенском Соборе (553 г.). См.: Guillaumont A. Les “Képhalaia gnostica” d’Evagre le Pontique et l’histoire de l’origenisme chez grecs et chez les syriens. Paris, 1962. P. 140–144.

65 Не совсем ясно, каких еретиков подразумевает здесь преп. Анастасий. Возможно, что аполлинаристов.

66

Подобные определения человеческой души довольно часто встречаются в древнецерковном богословии. Так, в трактате «О душе», приписываемом преп. Максиму Исповеднику (но вряд ли принадлежащем ему), она обозначается так: душа есть «сущность нетелесная, умная (νοερά), живущая в теле, причина жизни» (PG. T. 91. Col. 361).

67 С аналогичными сомнениями (правда, преимущественно со стороны еретиков и язычников) сталкивались и другие отцы Церкви, в частности св. Иоанн Златоуст. См.: Макарий (Оксиюк), митр. Эсхатология св. Григория Нисского. С. 619–623.

68 Перевод свободный; в тексте: δλος ό Χριστιανός και τά μυστήρια του Χριστιανού πίστις έστιν (букв.: весь христианин и таинства христианина есть вера).

Перейти на страницу:

Похожие книги

Моя жизнь во Христе
Моя жизнь во Христе

«Моя жизнь во Христе» — это замечательный сборник высказываний святого праведного Иоанна Кронштадтского по всем вопросам духовной жизни. Это живое слово человека, постигшего самую трудную науку из наук — общение с Богом и преподавшего эту безценную науку открыто и откровенно. Книга переиздавалась множество раз и стала излюбленным чтением большинства православных христиан. В этом издании впервые воспроизводится полный текст уникальной книги святого праведного Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе», которую святой писал всю свою жизнь. Текст печатается по изданию 1893 года, с редакторскими правками Иоанна Кронштадтского, не сокращёнными последующей цензурой и досадными промахами редакторов и издателей. Составители старались максимально бережно отнестись к языку оригинала, скрупулёзно сверяя тексты и восполняя досадные потери, которые неизбежны при слепом копировании, предпринятом при подготовке разных изданий знаменитой книги.

Иоанн Кронштадтский , Св. прав. Иоанн Сергиев

Православие / Религия / Эзотерика
Православие и свобода
Православие и свобода

Представлять талантливую работу всегда приятно. А книга Олеси Николаевой «Православие и свобода» несомненно отмечена Божиим даром приумноженного таланта. В центре её внимания − проблема свободы воли, то есть та проблема, которая являлась мучительным вопросом для многих (и часто − выдающихся) умов, не просвещённых светом боговедения, но которая получает своё естественное разрешение лишь в невечернем свете Откровения. Ведь именно в лучах его открывается тот незыблемый факт, что свобода, то есть, по словам В. Лосского, «способность определять себя из самого себя», и «придаёт человеку отличающую его особенность: быть сотворённым по образу Божию, ту особенность, которую мы можем назвать личным его достоинством»[1]. Грехопадение исказило и извратило это первозданное достоинство. «Непослушанием Богу, которое проявилось как творение воли диавола, первые люди добровольно отпали от Бога и прилепились к диаволу, ввели себя в грех и грех в себя (см.: Рим. 5:19) и тем самым в основе нарушили весь моральный закон Божий, который является не чем иным, как волей Божией, требующей от человека одного − сознательного и добровольного послушания и вынужденной покорности»[2]. Правда, свобода воли как изначальный дар Божий не была полностью утеряна человеком, но вернуть её в прежней чистоте он сам по себе не был уже способен. Это было по силам только Спасителю мира. Поэтому, как говорит преподобный Иоанн Дамаскин, «Господь, пожалев собственное творение, добровольно принявшее страсть греха, словно посев вражий, воспринял болящее целиком, чтобы в целом исцелить: ибо "невоспринятое неисцеляемо". А что воспринято, то и спасается. Что же пало и прежде пострадало, как не ум и его разумное стремление, то есть воление? Это, стало быть, и нуждалось в исцелении − ведь грех есть болезнь воли. Если Он не воспринял разумную и мыслящую душу и её воление, то не уврачевал страдание человеческой природы − потому-то Он и воспринял воление»[3]. А благодаря такому восприятию Спасителем человеческой воли и для нас открылся путь к Царству Божиему − путь узкий и тесный, но единственный. И Царство это − лишь для свободно избравших сей путь, и стяжается оно одним только подвигом высшей свободы, то есть добровольным подчинением воле Божией.Об этом и говорится в книге Олеси Николаевой. Великим достоинством её, на наш взгляд, является тот факт, что о свободе здесь пишется свободно. Композиция книги, её стиль, речевые обороты − свободны. Мысль течёт плавно, не бурля мутным потоком перед искусственными плотинами ложных антиномий приземлённого рассудка. Но чувствуется, что свобода эта − плод многих духовных борений автора, прошлых исканий и смятений, то есть плод личного духовного опыта. Именно такой «опытный» характер и придаёт сочинению Олеси Николаевой убедительность.Безусловно, её книга − отнюдь не богословско-научный трактат и не претендует на это. Отсюда вряд ли можно требовать от автора предельной и ювелирной точности формулировок и отдельных высказываний. Данная книга − скорее богословско-философское эссе или даже богословско-публицистическое и апологетическое произведение. Но, будучи таковым, сочинение Олеси Николаевой целиком зиждется на Священном Писании и святоотеческом Предании, что является, несомненно, великим достоинством его. А литературный талант автора делает сокровищницу Писания и Предания доступным для широкого круга православных читателей, что в настоящее время представляется особенно насущным. Поэтому, думается, книга Олеси Николаевой привлечёт внимание как людей, сведущих в богословии, так и тех, которые только вступают в «притвор» боговедения.Профессор Московской Духовной Академии и Семинарии,доктор церковной истории А. И. Сидоров© Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 2002По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II

Олеся Александровна Николаева

Православие / Религиоведение / Христианство / Эзотерика / Образование и наука
«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века
«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.

Елена Александровна Бузько

Православие / Прочая старинная литература / Религия / Эзотерика / Древние книги