Читаем Вопросы и ответы полностью

102 По словам свт. Григория Нисского, «Законодатель взошел на высокую гору и увидел издали землю, которая была уготована Израилю по Божественному обетованию, данному отцам. Там он ушел из человеческой жизни, и после его ухода не осталось среди могил ни надгробия, ни памятника (Втор. 34)» (Святитель Григорий Нисский. О жизни Моисея Законодателя. М., 1998. С. 28–29).

103 Фраза не очень ясная (λίθοις και ξύλοις μυσεροις μυίαις καί πιθήκοις); перевод предположительный.

104 Положение о том, что Бог является ведающим все заранее (προγνώστης), было широко распространено в святоотеческой письменности начиная с ее истоков. Ср., например, у св. Иустина: «Никто из вас, я думаю, не осмелится отрицать, что Бог предвидел и предвидит будущее и что Он приготовляет всякому участь, сообразную с его заслугами»

(Св. мч. Иустин Философ. Разговор с Трифоном Иудеем. 16 // Св. Иустин Философ и Мученик. Творения. М., 1995. С. 159). Ср. также еще одно святоотеческое высказывание о Боге: «Он знает наперед будущее, Он могущественнее всего; знает и делает так, как хочет» (Свт. Кирилл Иерусалимский. Поучение огласительное. 4, 5 // Святитель Кирилл Иерусалимский. Поучения огласительные и тайноводственные. М., 1991. С. 45). Как видно из развития мыслей преп. Анастасия, его оппоненты, скорее всего, тесно сопрягают и даже отождествляют предведение Божие с Его предопределением.

105 Ср.: Деян. 10:34 (Истинно познаю, что Бог нелицеприятен).

106 Не совсем корректное изложение манихейского лжеучения. См.: «В центре системы Мани стоит именно учение о двух принципах, Боге и материи. Две эти вечные и несотворенные субстанции могут также обозначаться как свет и мрак, как истина и ложь. Общие понятия истина и свет могут рассматриваться так же, как существо, обладающее личностью, подобно Богу. Соответственно, ложь и мрак могут получать не только общее обозначение “материи”, но и пониматься как нечто, наделенное персональными чертами, как “князь тьмы”. Однако это не означает, что манихеи признавали существование двух богов» (Виденгрен Г. Мани и манихейство. СПб., 2001. С. 71–72).

107 От этого сочинения Климента Александрийского сохранилось и еще несколько фрагментов, носящих философский характер. Как считает Й. Кастен, тот факт, что до преп. Анастасия ни один церковный писатель не упоминает об этом произведении, Александрийского дидаскала заставляет сомневаться в подлинности его. См.: Quasten J. Patrology. Vol. II. Westminster, 1992. P. 18. Однако, на наш взгляд, подобный аргумент против подлинности этого сочинения вряд ли имеет решающий характер, поскольку церковные авторы до VII века либо могли не знать о нем, либо их сообщения не сохранились. Впрочем, Никифор Влеммид приписывает данное рассуждение св. Клименту Римскому (он называет его ο της πρεσβυτέρας Ρώμης φωστήρ). См.: Nikephoros Blemmydes. Op. cit. P. 16.

108Букв.: «научающее от отцов». Авторитет отеческого Предания, незыблемый для христианской Церкви с самого ее возникновения, особенно возрос в эпоху христологических споров, когда настойчиво подчеркивалось, что содержание православного учения, являющееся «предметом общей веры, относилось прежде всего к тем “учениям отцов, говоривших о Боге [τας των θεηγόρων Πατέρων διδασκαλίας]”, от которых нельзя отклоняться. Претендующие на мудрость, основанную на собственной учености, пренебрегают “древними трудами святых отцов”, и в противовес им следует обращаться к авторитету “свидетельства древних”. Еретика можно определить как того, кто своими нечистыми мыслями стремится разрушить учения отцов» (Пеликан Я. Христианская традиция. История развития вероучения. Т. 1: Возникновение кафолической традиции. М., 2007. С. 322).

109 Так, по нашему мнению, можно перевести выражение συνειδήσει του Ποιητου (букв.:

совестью, сознанием Творца).

110 В тексте: ό τους προορισμούς ήμιν προβαλλόμενος.

111 В данном контексте так, представляется нам, можно перевести выражение συνειδήσει Θεού.

112 Примечательно, что слово «рабы» преп. Анастасий (видимо, следуя обычному словоупотреблению) передает термином «тела» (σώματα).

113 К сожалению, мы не можем идентифицировать ту местность, о которой говорит в данном случае преп. Анастасий (εις την Θάλλασσαν την Νεκρόν εις τα μέρη Ζωοφων). Тем более что в рукописной традиции имеется множество разночтений названий ее. Несомненно, речь идет о Палестине, но более конкретная локализация затруднительна.

114 Перевод свободный; в греческом тексте: δριμυτάτου τίνος καί δραστήριου εύρεθεΐσα χυμου και σποράς.

115 Так, думается, можно перевести фразу ως θερμότερα όντα.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Моя жизнь во Христе
Моя жизнь во Христе

«Моя жизнь во Христе» — это замечательный сборник высказываний святого праведного Иоанна Кронштадтского по всем вопросам духовной жизни. Это живое слово человека, постигшего самую трудную науку из наук — общение с Богом и преподавшего эту безценную науку открыто и откровенно. Книга переиздавалась множество раз и стала излюбленным чтением большинства православных христиан. В этом издании впервые воспроизводится полный текст уникальной книги святого праведного Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе», которую святой писал всю свою жизнь. Текст печатается по изданию 1893 года, с редакторскими правками Иоанна Кронштадтского, не сокращёнными последующей цензурой и досадными промахами редакторов и издателей. Составители старались максимально бережно отнестись к языку оригинала, скрупулёзно сверяя тексты и восполняя досадные потери, которые неизбежны при слепом копировании, предпринятом при подготовке разных изданий знаменитой книги.

Иоанн Кронштадтский , Св. прав. Иоанн Сергиев

Православие / Религия / Эзотерика
Православие и свобода
Православие и свобода

Представлять талантливую работу всегда приятно. А книга Олеси Николаевой «Православие и свобода» несомненно отмечена Божиим даром приумноженного таланта. В центре её внимания − проблема свободы воли, то есть та проблема, которая являлась мучительным вопросом для многих (и часто − выдающихся) умов, не просвещённых светом боговедения, но которая получает своё естественное разрешение лишь в невечернем свете Откровения. Ведь именно в лучах его открывается тот незыблемый факт, что свобода, то есть, по словам В. Лосского, «способность определять себя из самого себя», и «придаёт человеку отличающую его особенность: быть сотворённым по образу Божию, ту особенность, которую мы можем назвать личным его достоинством»[1]. Грехопадение исказило и извратило это первозданное достоинство. «Непослушанием Богу, которое проявилось как творение воли диавола, первые люди добровольно отпали от Бога и прилепились к диаволу, ввели себя в грех и грех в себя (см.: Рим. 5:19) и тем самым в основе нарушили весь моральный закон Божий, который является не чем иным, как волей Божией, требующей от человека одного − сознательного и добровольного послушания и вынужденной покорности»[2]. Правда, свобода воли как изначальный дар Божий не была полностью утеряна человеком, но вернуть её в прежней чистоте он сам по себе не был уже способен. Это было по силам только Спасителю мира. Поэтому, как говорит преподобный Иоанн Дамаскин, «Господь, пожалев собственное творение, добровольно принявшее страсть греха, словно посев вражий, воспринял болящее целиком, чтобы в целом исцелить: ибо "невоспринятое неисцеляемо". А что воспринято, то и спасается. Что же пало и прежде пострадало, как не ум и его разумное стремление, то есть воление? Это, стало быть, и нуждалось в исцелении − ведь грех есть болезнь воли. Если Он не воспринял разумную и мыслящую душу и её воление, то не уврачевал страдание человеческой природы − потому-то Он и воспринял воление»[3]. А благодаря такому восприятию Спасителем человеческой воли и для нас открылся путь к Царству Божиему − путь узкий и тесный, но единственный. И Царство это − лишь для свободно избравших сей путь, и стяжается оно одним только подвигом высшей свободы, то есть добровольным подчинением воле Божией.Об этом и говорится в книге Олеси Николаевой. Великим достоинством её, на наш взгляд, является тот факт, что о свободе здесь пишется свободно. Композиция книги, её стиль, речевые обороты − свободны. Мысль течёт плавно, не бурля мутным потоком перед искусственными плотинами ложных антиномий приземлённого рассудка. Но чувствуется, что свобода эта − плод многих духовных борений автора, прошлых исканий и смятений, то есть плод личного духовного опыта. Именно такой «опытный» характер и придаёт сочинению Олеси Николаевой убедительность.Безусловно, её книга − отнюдь не богословско-научный трактат и не претендует на это. Отсюда вряд ли можно требовать от автора предельной и ювелирной точности формулировок и отдельных высказываний. Данная книга − скорее богословско-философское эссе или даже богословско-публицистическое и апологетическое произведение. Но, будучи таковым, сочинение Олеси Николаевой целиком зиждется на Священном Писании и святоотеческом Предании, что является, несомненно, великим достоинством его. А литературный талант автора делает сокровищницу Писания и Предания доступным для широкого круга православных читателей, что в настоящее время представляется особенно насущным. Поэтому, думается, книга Олеси Николаевой привлечёт внимание как людей, сведущих в богословии, так и тех, которые только вступают в «притвор» боговедения.Профессор Московской Духовной Академии и Семинарии,доктор церковной истории А. И. Сидоров© Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 2002По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II

Олеся Александровна Николаева

Православие / Религиоведение / Христианство / Эзотерика / Образование и наука