Вор черной масти

Перед нашим строем, в окружении своих прислужников, появился Фунт. О том, как его кличут, я узнал чуть-чуть позже. Фунт был не таким известным вором, о котором знали все паханы. Поэтому в нашем этапе никто его не узнал.

Фунт негромко, но властно отдавал команды:

— Суки — выходи налево! Беспредел — марш в первую очередь в баню, потом во второй лагерь. Все контрики, пятьдесят восьмая и бытовики — двадцать шагов назад! Анархисты — стоять на месте. Полнота — направо.

Сортировка по мастям пошла быстро. Люди зашевелились, заметались в поисках своего контингента. Нас, полноты, собралось человек двести.

Партии зэка, с нашего этапа, начали постепенно уходить в лагеря пересылки. Перед нами появился Фунт:

— Так, воры, слушай меня. В лагере соблюдайте порядок. Услышу одну жалобу, узнаю про что-то — повешу!

На Фунте был армейский китель, но погон и петлиц не было. Поэтому из строя прозвучал вопрос, без прибавки обычного в таком случае обращения "Гражданин начальник".

— С народом серьезным и говорить надо серьезно. Левых пассажиров[197] тут нет, мы — не рогачи беспредельные. Фордыбачится

[198] тут никто не будет. Кто ты, человек?

Фунт слегка скривил губы, ответил спросившему:

— Это ты правильно заметил. Тут все серьезные люди. И я не вчера родился. Я — Фунт, комендант Ванинской пересылки! Еще вопросы есть, граждане воры?

За спиной Фунта клубились два десятка амбалов[199]. Вопросов больше не возникло. Фунт, пройдя вдоль строя, остановился около меня, стоявшего в первом ряду:

— Ты — Фокусник?

Скрывать было бессмысленно.

— Он самый, — ответил я. — Только тебя не помню.

Фунт покачал бритой головой. Он выглядел моим ровесником, но его я не знал.

— Зато я помню, — ответил он. — В лагерях Воркутинских встречались мельком.

Я не знал, что ответить.

— Меня Иван зовут, — представился Фунт. — Вечерком, Михаил, амбала за тобой пришлю, поговорить с тобой мне нужно.

И, обращаясь уже ко всем, крикнул громко:

— Воры, ваше место в БУРе первой зоны! С БУРа не выходить! Марш!

Уже в бараке первой зоны, где нас, честняг, набилось не меньше тысячи человек, ко мне подошел Пашка Крест, ехавший со мной на пересылке в одном телячьем вагоне:

— Ты знаешь этого суку? — спросил он. Это он про Фунта.

Я отрицательно покачал головой:

— Не помню, — ответил я. — Без понтов!

— А что он дергает[200] тебя? — продолжал Крест. — Пес волку — не товарищ!

— Не знаю, Крест. Может он и видел он меня раньше, но я об этом ничего не знаю.

Крест внимательно посмотрел на меня:

— А может, ты баланду мутишь[201], Миша?

— Закосить баланду[202], Крест, не в моих интересах. А ты не ковыряйся в булде[203], я не вшиварь[204]. Поканаем вдвоем к Фунту, там сам просечешь, о чем хрюкать будем. А то стремно[205].

— С ним разговаривать, лишь кобылу искать[206]

— усмехнулся Крест.

— Зато я чистый буду. Мне ссучиваться как-то западло!

Вот как один, даже незначительный разговор может бросить тень на вора в законе. Я знал, что Крест не просто так спрашивает меня. Многие, услышав мой разговор с Фунтом, насторожились. И я теперь был под подозрением. Этого мне было совсем не нужно.

Глава 20. Путь в Магадан

10 июля 1949 года. 16 часов 11 минут по местному времени.

Лагерь-пересылка Ванино.

* * *

В БУРе первой зоны было не скучно. Больше тысячи честняг постоянно ошивались там, проводя время за карточной игрой и пили водку. Курили анашу и рассказывали о своих приключениях, при этом немного, конечно, привирая. Как без этого?

Денег было полно. У многих воров дутый шмель[207] насчитывал до тридцати тысяч рублей. Деньги по тем временам просто немыслимые. А деньги эти добывались не только карточной игрой. В Ванино группы воров вовсю бомбили фраеров на пересылке, отбирали вещи и посылки. Вещи тут же перепродавались через охрану лагеря за колючку, а навар складировался в кошельки воров. И все, кроме фраеров, были довольны.

Я, чтобы убить время, тоже сел играть в одной кодле и с хода выиграл несколько тысяч, которые тут же пустил в дело. Через старых сидельцев БУРа запулил доставку водки и через полтора часа моя новая компания была уже под хмельком, радуясь тому, что с ними хороший кореш, с которым совсем не западло бегать по огонькам бомбить лабазы. И вообще они меня сильно уважают, как палеонтологи древнего мамонта, которые только что откопали из старого блатного мира.