Вор в ночи. Новые рассказы о Раффлсе

Ранний поезд покидает станцию в 6:20 утра и в это прекрасное весеннее утро там был полицейский в фуражке, который смотрел за отходом поезда; но он был слишком занят, заглядывая в купе в поиске двух элегантно одетых членов воровской шайки, поэтому не обратил никакого внимания на огромного пьяного человека в одежде для верховой езды, как не заметил и другого любителя верховой езды, который был даже незаметнее, чем его друг. Ранний поезд должен был прийти на вокзал Виктории в 8:28, но эти достойные джентльмены вышли еще на станции Клэпхем и несколько раз сменили кэб между Баттерси и Пикадилли, как и некоторые предметы гардероба при каждой пересадке. Было чуть больше девяти часов, когда они сидели вместе в Олбани и могли быть вновь узнаны как Раффлс и Банни.

– А теперь, – сказал Раффлс, – прежде всего, давай посмотрим те коробки, которые у нас не было времени открыть, когда мы их взяли. Я имею в виду те, которые у тебя, Банни. Я заглянул в мои в саду, и, к сожалению, в них ничего не было. Дама, должно быть, надевала их содержимое.

Раффлс протянул руку, чтобы взять мои кожаные коробки, которые он попросил спрятать. Но я только и сделал, что спрятал их. Вместо того чтобы отдать, я смело посмотрел ему в глаза, которым, казалось, хватило мгновения, чтобы узнать мою жалкую тайну.

– Мне нет смысла передавать их тебе, – сказал я. – Они тоже пустые.

– Когда ты заглянул в них?

– В башне.

– Хорошо, позволь мне увидеть их самому.

– Да, если хочешь.

– Мой дорогой Банни, эта, должно быть, содержала ожерелье, которое ты описал в таких подробностях.

– Скорее всего.

– А эта тиару.

– По всей видимости.

– Но на даме их не было, как ты и предвидел и как мы оба удостоверились сами.

Я все еще не отвел взгляд.

– Раффлс, я все же буду откровенен с тобой. Не хотел рассказывать тебе об этом, думал унести этот секрет с собой в могилу, но поделиться правдой все же легче, чем пытаться убедить тебя во лжи. Я оставил эти два украшения в башне. Не буду пытаться объяснить свой поступок или оправдать его – это было, вероятно, влияние башни, и больше ничего; в самый последний момент меня захлестнули эти чувства, когда ты скрылся из виду и я должен был покинуть это место. Я чувствовал, что должен сломать себе шею, но не это суеверие пугало меня, а то, что я умру с этими вещами в кармане под окнами своего старого дома. Ты можешь обвинить меня в том, что я должен был подумать об этом перед тем, как переступить порог этого дома! Ты можешь сказать мне все, что хочешь, и при этом все равно не скажешь больше, чем я заслуживаю. Это было истерично и это было жестоко, потому что я все же оставил себе коробки, чтобы подкрепить эту ложь тебе.

– Ты никогда не умел врать, Банни, – ответил Раффлс, улыбаясь. – Будешь ли ты считать меня лжецом, если я скажу, что понимаю, что ты чувствовал, и даже то, что ты сделал? На самом деле, я понял это еще несколько часов назад.

– Ты имеешь в виду, что догадался о моих чувствах, Раффлс?

– И что ты сделал. Я догадался об этом в лодочном сарае. Я знал, что что-то должно было произойти, чтобы разогнать эту компанию спортсменов так скоро и так весело. Они не схватили нас, следовательно, они обнаружили что-то получше; и твое флегматичное отношение ко всему дало мне понять, что именно. По велению судьбы те коробки, которые нес я, оказались пустыми и оба приза достались тебе. Чтобы развеять свои ужасные подозрения, я решил еще раз заглянуть через жалюзи. И как ты думаешь, что я увидел?

Я покачал головой. Я понятия не имел, что и даже не хотел узнать об этом.

– Двух бедных человек, которых, по твоей задумке, мы и должны были ограбить, – произнес Раффлс, – любующихся этими двумя милыми вещами.

Он вытащил руки из карманов смятой куртки и продемонстрировал мне пару украшений. В одной его руке была бриллиантовая тиара, а в другой – ожерелье из изящных изумрудов в кластерах бриллиантов.

– Ты должен попытаться простить меня, Банни, – продолжал Раффлс, прежде чем я смог сказать хоть слово. – Я не говорю ни слова против того, что ты сделал или исправил; теперь, когда все завершено, я даже рад, что ты пытался исправить все. Но, дорогой друг, мы оба рискнули жизнью, нашими конечностями и свободой; и меня совершенно не терзали твои сентиментальные сомнения. Так зачем же уходить оттуда ни с чем? Если ты хочешь услышать рассказ о моем повторном проникновении в гардеробную нашего знакомого, съезди домой, смени одежду и встреться со мной возле турецких бань через двадцать минут. Хочу избавиться от своей неопрятности, а после мы можем позавтракать в комнате отдыха. Кроме того, после всей этой ночи в твоих старых убежищах, Банни, ты просто обязан отдохнуть в Нортумберленд-авеню.

Реликвии Раффлса