Воронья душа. Том 2 (СИ)

— Стой, Астрид! Не так жестоко! — Эванс насильно опустил руки девушки и прижал их к ее телу. — Что с тобой творится? Ты сама не своя!

— Я исполняю просьбу умирающей, дуралей! Она сама попросила нас об этом! Предлагаешь просто оставить ее здесь охать и ахать?

— Идиотка! Меня может убить лишь «Топор Мертвеца!» — вскрикнула гарпия: огонь сжег ее перья и волосы, и теперь перед нами лежало что-то жалкое, голое. Попытки Астрид не помогли, и она, все еще живая, теперь страдала еще и от ожогов.

— Эванс… Помоги ей, — тихо сказала я другу.

— Я не убиваю беззащитных, — твердо отказал он.

— Умоляю тебя, маг! Убей меня! Убей! — закричала гарпия, и в ее голосе слышались самые настоящие рыдания. Она испытывала страшную боль и желала освободиться от нее.

— Я бы сделала это сама, но не могу! Кинжал не сможет лишить ее жизни, а «Топор»… Да что я должна объяснять тебе? — Меня охватили злость и ярость на неуместные в этот момент принципы Эванса, и я почти готова была схватить лежащий неподалеку от нас «Топор» и отрезать бедной гарпии голову.

— Убей меня, маг! Убей! — кричала гарпия.

— Убей ее, Эванс! Она так страдает! Только подумай, какую боль она испытывает! — вскричала я.

— Только ты можешь совладать с «Топором»! — одновременно со мной закричала Астрид.

— Замолчите! Замолчите вы обе! — громогласно перебил нас Эванс, отчего мы послушно закрыли рты. Он спрятал лицо в ладонях, но лишь на один короткий миг, а затем быстро подошел к «Топору», поднял его, затем вернулся к поверженной крылатой и одним ловким движением отсек ей голову.

Обезглавленное тело тотчас обмякло, а из шеи полился поток черной вязкой крови. Эта кровь была и на лезвии «Топора», и, как я видела по лицу друга, она была и в сердце Эванса. Ему пришлось убить беззащитное существо, взять на себя эту тяжелую ношу во благо всех нас и ее самой.

— Эванс… Ты все сделал правильно… — тихо начала было я.

— Не будем об этом, — резко оборвал он меня и, спрятав «Топор» под свой плащ, безцеремонно схватил нас за руки и повел за собой вглубь обнаженного старого леса.

И все же, что-то общее у Эванса и Астрид было — дурная привычка без разрешения хватать за руки, но я послушно брела за своим другом и не решалась заговорить с ним. Думаю, и ему сейчас было не до бесед.

Убить обессиленного соперника — совсем не то, что убить того, кто угрожает твоей жизни. Мы готовы были убивать гарпий, потому что знали: они уж точно не будут нас жалеть и применят все свои силы и умения, чтобы избавиться от незваных гостей.

Мельком взглянув на Астрид, я увидела, что она была задумчива и чем-то обеспокоена: ее темные брови были сдвинуты, губы плотно сжаты, а ее ладонь крепко сжимала ладонь Эванса.

О чем она думала? О том, что поступила слишком жестоко? О том, что теперь Эванс потеряет к ней нежные чувства? О том, что…

— Именно так, как и представлял себе, — вдруг услышала я мрачный голос Эванса, и он вырвал меня из вихря моих раздумий, из-за которых я позабыла о том, где мы и зачем пришли.

Не я ли говорила о том, что нам следует быть осторожными и внимательными? Дурацкие мысли, дурацкая самоуверенность, дурацкий квест! Все это ради человека, который не только не любит меня, но и относится ко мне, как к прислуге и непослушной собаке!

— Гнездо гарпий! Только подумайте, мы — первые, кто добрался сюда, не являясь жертвами этих больших куриц, — задумчиво протянула Астрид.

— Да… В этом наше счастье и проклятье, — шепотом ответила я на эту полную хвастовства фразу магички.

Мы вышли на большую круглую площадь с плотно утоптанной землей, которую украшали светильники, сделанные из человеческих костей и черепов. Внутри этих жутких украшений мерцали ярко-алые огни. Так как день был хмурым, а жилище гарпий находилось посреди высокого, хоть и голого леса, здесь было достаточно мрачно и темно, что давало алым огням возможность наполнять собой площадь, отчего она казалась словно покрытой кровью.

Само жилище пернатых монстров, или, лучше сказать, гнездо, было совершенно простым и обычным: это была высокая и широкая каменная башня, на которой зияли несколько больших дыр. Должно быть, эти вырубленные в камне отверстия служили гарпиям входом в их отдельные спальни. Именно здесь обитали Киннар и три… Теперь уже две его супруги и их потомство. Может, Черный мох тоже нам? Мне не было известно, сколько птенцов имеется в этой башне, но я рассчитывала на то, что они были слишком пугливы и малы для того, чтобы сражаться с нами. Я не хотела убивать детей. Будь они гарпии, люди, животные — их жизни для меня священны. Нужно будет сохранить жизнь одному из родителей, чтобы он продолжал взращивать своих беспомощных птенцов и не дать им умереть голодной смертью.

— Цэха! Моя Цэха! — пронесся над нами пронзительный, полный тоски и злости знакомый голос короля Киннара. — Вы оставили ее детей без матери! Убийцы! — Он в который раз издал странный птичий крик, и лишь тогда мы поняли, откуда шел этот голос: голова Киннара выглядывала из одного из окон башни.