Вороны Чернобога

Руся открыла рот, чтобы спросить: «И что? Мы позвоним в квартиру этого ворона, разбудим его и скажем, что он ворон, а потом пропустим к нему упыря?» И закрыла. Данияр, наверное, лучше, чем она, уже всё продумал. Или видит всю ситуацию со своей точки зрения. Просто объяснять не любит.

Наверное, Митя тоже так подумал. Он машинально почесал плечо, перевязанное бабулей, и спросил:

— А если ему цепочку подкинуть? Из неё он про нас узнает и сам к нам придёт.

— Идея хорошая, — сказала Руся, вспомнив, что ей кратко рассказал Данияр о старинной цепочке вороньих снов. — Но как ему про цепочку сказать, чтобы он её положил под подушку? А если выбросит?

— Мы подумаем ещё, как это сделать, — пообещал ворон. — Хотите чаю или кофе? Я там воду кипятить поставил.

— А-а… — начал было Митя, со странной надеждой взглянув на него, и вдруг заткнулся, насупившись.

— Понял, — спокойно сказал Данияр и вышел на кухню.

Зато Руся не поняла, но в голове кипела каша, а потому она решила, что этот маленький загадочный инцидент сейчас не стоит её внимания. И ещё была проблема. Проблема сидела на кровати, и Руся кивнула:

— А ты ходить нормально можешь?

— Могу.

Девушка подозревала, что парнишка вряд ли достаточно здоров после вчерашней драки, потому что слишком уж потрёпан упырём. Но хорохорится. И это ей понравилось. Но ночью его похвальба может навредить не только ему самому, так что… Как бы его разговорить, чтобы кое–что узнать?.. Она подтащила к кровати стул, на котором восседала и, нагнувшись к юному ворону, вполголоса сказала:

— А почему ты не хочешь домой? С родителями поругался?

— Ну… — Юный ворон так опустил голову, что Руся сообразила: она, наверное, слишком бестактна, а потому сразу сказала:

— А я отдельно от родителей живу. В этом же доме. У меня тут бабуля есть — та самая, которая тебе ранки лечила. Она травница.

— А почему отдельно?

— В этом году не поступала, думала — буду работать. А работа… обломилась. Ну а потом меня нашёл Данияр. То есть одновременно с работой, которая обломилась, нашёл. И не он сам.

— Всеволод помог?

— Не–ет, что ты! Меня Данияру показали кикиморки!

— Кикиморки?! Как?!

— О, я тебе про кикиморок не рассказывала? А ты меня ночью видел? Голову мою? Помнишь, какой причесон был?

— Как будто каска, — буркнул он. — И чё?

— А ничё! — засмеялась Руся. — Это кикиморки мне волосы с травами переплели. И меня, как посредницу, могли видеть только те, кто умеет видеть, как колдун или ведьма. Ты же видел! — И без паузы предложила: — Пошли на балкон?

Наверное, только от неожиданности этого предложения Митя так же тихо ответил:

— Зачем?

— Я тебе барабашек покажу! — щедро сказала Руся. — Ну, пока Данияр на кухне с чаем возится.

— У меня… это… — внезапно покраснел Митя, пряча глаза. И досадливо замолчал.

Руся внимательно оглядела его, сидевшего на кровати — укрыв ноги лёгким одеялом. Прикинув, куда мог деть его истерзанную одёжку Данияр, девушка встала и поспешила в ванную комнату. Но потом сообразила, что нехорошо без ведома хозяина лезть в его дела (ванная комната — это всё–таки очень личное!), и свернула на кухню. Чуть стукнув, чтобы предупредить о своём появлении, она спросила:

— А где Митина одежда?

Стоявший у плиты Данияр обернулся и медлительно сказал:

— Я сам принесу.

И принёс. Руся на всякий случай, чтобы парнишка не стеснялся, пока одевается, отвернулась от кровати. А потом и вовсе вышла на балкон. Данияр же уже выводил её сюда, значит — можно не спрашивать разрешения… Пристально оглядела все потолочные углы и успокоилась: Зеркальника не видать. А барабашки пока не знают, что она вышла в это интересное местечко, которое больше напоминало махонький кабинет начинающего алхимика. Одно только блюдо, высившееся на откидном столе, чего стоило! Вон сколько на нём всего! А вокруг него — столько всяких баночек с интересным содержимым. Почти как у бабули с её сушёными травами.

— Ну, и где твои барабашки? — подозрительно спросил за спиной Митя.

Оглянувшись, Руся пришла в замешательство. Ну ладно — джинсы на нём, которые Данияр явно отмывал от крови, поскольку видно было, что штаны ещё влажные, до конца не высушились. Но почему на Мите жутко свободная футболка? Пусть чистая, но ведь это не для худосочного на вид пацана! Митя как будто понял. Обдёрнул футболку, чтобы с плеча не съезжала, и вздохнул:

— Это Данияр дал. Моя тенниска… Разорвал её упырь, в общем. В клочья.

— Если так, то не страшно, — заявила Руся. — Ты же не собираешься в этой футболке гулять? А вечером пойдём — сбегаешь домой, переоденешься.

— Ух ты… а это что? — уставился Митя на блюдо с землёй, на поверхности которой лежали сухие веточки, камешки и ещё какая–то мелочь.

— Не знаю, — честно сказала Руся.