Ворожей Горин – Посмертный вестник

Что-то мне не нравился этот расклад. Меня тут вот уже три месяца кряду стращают сказанными мной невзначай словами, а тем паче данными клятвами. Учат ими не разбрасываться и вообще быть предельно осторожным в том, что и кому я говорю. Мол, раз уж призвал в свидетели богов, луну и других детей Ночи, стало быть, клятва незыблема и за ее нарушение обязательно спросят. Причем спросят, вероятнее всего, кровью. А тут я узнаю, что клятву ворожей при тех же вводных им самим вменить нельзя! Пелагея же клялась, что ни мне, ни моей сестре не причинит никакого вреда до летнего солнцестояния. Там она и богов поминала, и сам священник в свидетели вызвался, насколько я помню. И что? Что за двойные стандарты такие? Приблизительно так я и озвучил свои претензии священнику. Правда, звучали они не так благообразно, как я это выше изложил. Были там и нецензурные слова, от которых у женской половины нашего маленького кружка по интересам покраснели щеки. Особенно забавно было видеть этот эффект на бледном лице Алисы — я вообще не знал, что вурдалаки умеют краснеть.

— Именно тут, ворожей, — терпеливо выслушав мою тираду, ответил священник, — ты и не прав. Вспоминай, что тебе конкретно Пелагея обещала?

Я призадумался.

— Ну как… не трогать ни меня, ни сестру мою…

— Плохо, Григорий. Такие вещи нужно помнить наизусть. Дьявол скрыт, как всегда, в деталях. Нет памяти — записывай. Хоть бы и на диктофон, без разницы.

— Можно подумать, ты помнишь.

— А вот представь себе, Гриша, помню. Работа у меня такая, — священник на секунду закрыл глаза, словно ища ответ где-то на внутренней стороне век, а после выдал то, что сказала мне три месяца назад Пелагея, слово в слово: «Ни я, ни кто-либо из моей семьи не тронут Григория Горина и его семью до дня летнего солнцестояния. В день, когда Земля-матушка вберет в себя всю силу лета, состоится наша с ним дуэль, ибо я вызываю тебя, ворожей Горин». А завершилась эта клятва словами: «Совет и боги тому свидетели».

— Ну, вспоминай, Горин, так было дело?

Я нехотя признал правоту священника. Такие вещи действительно стоит помнить наизусть. Но сути моих претензий озвученная священником клятва Пелагеи не меняла.

— Ну так в чем же я не прав? Она клялась богами, что не причинит нам с сестрой никакого вреда до летнего солнцестояния.

— Верно, — согласился отец Евгений, — только в ее клятве ни слова не было про кота твоего.

— Эм… не понимаю, — признался я. — При чем тут мой кот?