Восемь жизней

Валентина присела на скамейку, стоявшую под навесом и с видом знатока принялась рассказывать про свою жизнь в Париже:

- Там было много людей, много магазинов, много… Да всего просто много! И всегда было весело. Там у меня было много-много друзей. Мы много гуляли, играли в догонялки, прятки и ещё во много всего. А ещё у нас там была своя кондитерская, где родители давали мне столько сладостей, сколько я захочу! Хочу обратно в Париж, - грустно заключила она.

- Вау, это так здорово! – Эдита не скрывала своего удивления, - А ты уже ходишь в школу?

- Я ходила, но моей маме сказали, что я глупая и мешаю другим и что меня нужно сажать на поводок.

- Сажать на поводок? Как собаку?! – смеялась Эдит.

- Да, - расстроенно говорила Валентина.

- Ха-ха, и они бы придумали тебе милое имя, как собачке?

- Да! Но я не хочу быть собакой, а мадам Лоррен об этом всё время говорила.

- Может она шутила? – предположила Эдит.

- Но это же не смешно!

Вале, обиженная, встала и пошла в сторону нового дома:

- Если захочешь гулять, постучи ко мне в окно: я живу внизу. У меня здесь нет больше друзей, кроме тебя.

С этими словами Вале побежала к громоздкой двери, которую она еле открыла, спрятавшись во мраке дома.

Эдита тоже пошла прочь с улицы. К тому же, уже закончился дождь, и родители должны были прийти с минуты на минуту. Она была счастлива, ведь сегодня у неё впервые появился друг.

Похороны

Дни пролетели, словно в густом тумане Лондона, без которого невозможно вообразить себе эту местность. Эдита выполняла заученные годами действия, не замечая происходящего вокруг неё. Еда казалась пресной, а дни – серыми. Ей представлялось всё, что угодно, любые, но главное – приятные, моменты из жизни. Она вспоминала детство, школу, первую влюблённость, первый поцелуй, поступление в университет. Это всё казалось таким далёким, невозвратным, и от того становилась печальной любая мысль, всплывающая в изнурённой страданиями голове женщины. Так много оставалось позади, так много всего предстояло. Её было невероятно больно осознавать, как мало она имеет сейчас, после смерти её единственной настоящей любви.

Похороны были назначены на утро. Облачённая в траурные одежды, Эдита шагала, теряя связь с миром. И вот она уже была здесь. Ледяной ветер треплет её короткие густые волосы. Она видит яму и нескольких мужчин, опускающих гроб её мужа, который ещё пару недель назад целовал её по утрам, во тьму земли, на влажное и прохладное дно рва. У неё уже не было слёз. Только снедающая изнутри боль пронзала её душу, не оставляя ничего светлого за собой. Лишь мрак оставался в её сердце.

Она подошла к памятнику. Теперь они были одни. Она положила цветы на свежевскопанную землю и долго вглядывалась в эпитафию, вырезанную на куске камня, давящем тело её супруга. Переживать потерю близкого человека – это самое страшное, что может быть в жизни.

«Почему умер он, а не я?» - проносилось в голове Эдит раз за разом, - «Он не должен был умирать так быстро. Лучше бы умерла я».

Выйдя с кладбища, Эдита всё больше погружалась в раздумья. Ей было тяжело дышать, слышать, ходить, словно внутренне она умерла вместе с ним.

Дома её ждала маленькая свинка, но даже она молчала и как будто понимала, как сложно хозяйке, проскальзывающей вдоль комнат, словно призрак. Вдова, не раздеваясь, легла в их с мужем постель и долго смотрела перед собой, куда-то во тьму. Потом она закрыла глаза и вновь отстранилась от реальности.

Она смогла уснуть только под утро.

Встреча

Серый облака застилали глубокое небо. Не отличающийся от других день. Сегодня немного потеплело, однако в душе Эдит всё оставалось ледяным и чёрствым, как и неделю назад. Она не здоровалась со знакомыми, всегда шла с опущенной головой, словно искала что-то, что выпало у неё из рук секунду назад. Она даже не надевала уличную одежду, набрасывая пальто на пижаму. Всех встречных настораживало поведение молодой женщины, но никто не считал своим долгом задать ей вопрос, поинтересоваться, всё ли с ней хорошо.

Эдита стояла в магазине у прилавка с крупами, подолгу выбирая, чего она хочет. В истинности же ей ничего не хотелось: она уже несколько дней питалась практически одной водой. Когда женщина, стоявшая ровно напротив прилавка, подняла руку, чтобы достать овсяную крупу, как кто-то прошёл мимо неё, сбив руку Эдит, отчего та выронила пачку крупы, так долго ждавшую её решения.

- Что вы делаете? Боже мой, разве нельзя было пройти с той стороны?! - она показала на противоположную от себя сторону.

- Прошу прощения, миссис Уэнсдей, - поднимая лежащую на полу крупу, сказал детектив.

Он протянул пачку женщине, после чего та с недоумением приняла её в свои руки.

- Как Вы здесь оказались? – более спокойным тоном спросила она.

- По-вашему детективы не ходят в магазин? – усмехнулся Берч.

Эдит стояла, вперив глаза в стоявшего поодаль детектива.

- Вы очень не вовремя, - сказала она наконец, кладя крупу в корзинку.

- Возможно, я всегда не вовремя, как Вы считаете, миссис Уэнсдей? – ехидно спросил детектив.