Восход Черной луны

Он внимательно рассматривал странную дымчатую, с едва заметным переплетающимся узором сталь оружия, украшенную насечкой из какого-то желтого металла, образующей бегущую по клинку надпись, составленную из букв, напоминающих арабскую вязь.

— Андрюша, нам пора, — услышал Арсеньев голос приятеля.

Андрей вздрогнул, словно очнувшись, и поспешно потянул Игоря за руку.

— Погоди. Спроси, сколько он стоит. Я хочу это купить.

На вопрос о цене хозяин сладко улыбнулся, многозначительно поднял брови и, несколько помедлив для большей эффектности, таинственным шепотом сообщил:

— Это очень! очень старинная вещь и поэтому стоит дорого.

— Дорого? Сколько же? — важно поинтересовался Игорь.

Сумма, названная торговцем, повергла в изумление даже видавшего виды Камбурова. Он решил, что хитрый афганец захотел нажиться на несведущих русских, и потому Игорь энергично вступил с ним в продолжительный спор. Однако все попытки сбить стоимость оказались безуспешными. Хозяин лавки, вопреки всем обычаям, упрямо стоял на своей цене и за меньшую сумму с кинжалом расставаться не желал.

— Придется отказаться от покупки, Андрюха. Он запросил за этот ножичек целое состояние, — скептически произнес Игорь.

Андрей не мог себе объяснить, почему им до такой степени овладело желание стать обладателем этого старинного кинжала. Вещь красивая, но совершенно очевидно, что ему абсолютно не нужна. Бесполезная для Андрея вещь. И все же что-то внутри Арсеньева отчаянно сопротивлялось, не давало возможности спокойно повернуться и уйти. Он не задумываясь сказал:

— Я возьму его, сколько бы он ни стоил, — и тут же пояснил опешившему приятелю, — в конце концов денег у меня предостаточно, я их даже истратить не смог. Негде и некогда было. А уж если душа чего-то желает, то стоит ли выставлять себя перед ней скрягой? Тем более, что душу эту почти ежедневно могут вышибить из бренного тела. Так что берем, как ты говоришь, ножичек, и баста. Древний, говоришь? — усмехнувшись, спросил он афганца.

Тот сладко улыбнулся, не понимая сказанного Андреем, и, кивая головой, быстро-быстро затопотал на своем языке.

Арсеньев шепотом спросил Игоря:

— Черт его разберется в этих афгани. Что этот чародей бормочет там? Скажи, сколько стоит этот клинок в нормальной валюте?

— Дорого, Андрюша, для игрушки слишком дорого. Пятьсот долларов.

Камбуров не отговаривал приятеля от покупки, но в интонациях его, когда он называл цену, явственно проскользнуло неодобрение, на которое Андрей не стал обращать внимания..

Он молча отсчитал деньги, взял кинжал и равнодушно отвернулся от торговца, но тот, воодушевленный удачной продажей, проявил еще большую словоохотливость и живо-живо затараторил, взглядом прося Камбурова перевести его слова покупателю.

— Он говорит, — повернувшись к Андрею сказал Игорь, — что этот кинжал действительно очень старинный, и ты не пожалеешь, что так дорого заплатил за него. Его лезвие обладает чудесными свойствами и у этого оружия даже имеется собственная легенда.

Камбуров вслушался в торопливую, сбивчивую речь афганского торговца и деловито продолжил перевод:

— Так вот, о легенде. Он говорит, что это случилось в девятьсот пятьдесят шестом году в Томбукту. Значит, — Игорь слегка задумался, — насколько я разбираюсь, в середине шестнадцатого века где-то в верховьях Нигера. Тогда это был Западный Судан. Аския, который уехал в Кукийю, заболел смертельной болезнью, а его курмин-фари Дауд сцепился в борьбе за власть в государстве Сонгай с арбенда-фармой Букарой, внуком аскии аль-Хадж Мухаммеда. Поскольку народ возжелал иметь повелителем этого Букару, Дауд прибег к помощи какого-то волшебника-ученого, которого сегодня никто иначе, чем колдуном, не назвал бы.

Андрей взмолился:

— Игорь, пощади! Твой перевод мало чем отличается от речи этого разбойника от коммерции, — он сердито кивнул в сторону беспрестанно кивающего головой хозяина лавки. — Аскии какие-то, арбенды, Дауды-Муххамуды… Объясни мне ради бога русским языком: кто есть кто в этой истории?

— Ну, дружище, ты слишком многого от меня хочешь. Я ведь специализировался на фарси, а не на арабском средневековье. Тебе и так повезло: столкнула тебя жизнь с человеком исключительно эрудированным, причем необъятного кругозора, — гордо сообщил Камбуров, явно имея в виду себя. — Из чистой любознательности прочитал я кое-что из истории Судана, а иначе бы ты и такого перевода не имел. Ну, а если по существу, то арбенда-фарма, — это, видимо, принц-наследник, аския — владыка, правитель, а у Дауда, о котором в основном и идет речь, должность, на которую назначает правитель: он — курмин-фари, что на вашем военном языке должно означать, — главнокомандующий. Здесь такие чудесные истории обожают. Так ты будешь дослушивать эту сказку или пойдем?

— Дослушаю, раз она входит в комплект основной покупки, — усмехнулся Андрей. — Как говорится: за все уплочено.