Восход над деревом гинкго

– Потому что может значить, что у твоего папочки всё ещё есть доступ к Бездне. Подумай, может быть, он говорил что-то? Император или Шинокаге?

Сацуки задумалась. Ханзо тоже задумался.

Он никогда не задавался вопросом, откуда появился. Не знал, была ли у него мать. Он просто… был. Жил в тесной комнате с такими же двумя мальчишками, как он. А потом их привезли во дворец. Стали учить сражаться и начали хорошо кормить. А потом Ханзо привели к Хидэо. Ханзо никогда не задавал вопросов, потому что за вопросы жестоко наказывали. Обычно наказаниями занимались другие – старшие – Шинокаге, только они были достаточно сильными, чтобы причинить такому, как Ханзо, настоящую боль. А когда Ханзо был ребёнком, его за вопросы наказывали монахи.

– Я появился в храме, – подал голос Ханзо. – Жил в храме, потом попал во дворец.

Сацуки встрепенулась, Макото заинтересованно выпрямился.

– Что за храм? – спросила она.

– Не знаю.

– Ладно, а где он находился?

– Не знаю.

– Ты рос в храме и не знаешь ни названия, ни места, ни какому богу он был посвящён? – скорчил гримасу недовольства Макото, а Ханзо подумал, что если Тени проголодаются достаточно, то он может их случайно и не удержать, если лис будет поблизости.

– Не знаю.

– Замечательно, – фыркнул Макото. – Всего-то надо обойти пару тысяч храмов.

Сацуки улыбнулась и невесомо коснулась его предплечья, едва дотронувшись кончиками пальцев до рукава. Ханзо стиснул зубы. Не нравился ему этот лис.

– Может быть, ты хоть что-то запомнил, Ханзо? – ласково спросила Сацуки, повернувшись к нему. – Или у тебя что-то осталось из храма? Какая-нибудь вещь?

Ханзо задумался: кое-что у него осталось. Но показывать это другим было запрещено. С другой стороны, его господин мёртв, может ли тогда Сацуки стать его новой госпожой? От этой мысли сердце забилось быстрее, а тело бросило в жар, и Ханзо испуганно замер. Ему плохо? Всё оттого, что он собирался нарушить запрет? Ладони вспотели, дыхание перехватило, и Ханзо сжал кулаки. Он погибнет, если откроет тайну монахов госпоже? Если так, то нужно действовать быстрее.

Ханзо встал на ноги и быстрым движением развязал пояс, сбросил доспех, и нашёл пальцами шнурок кимоно.

– Сияющая Богиня! – воскликнула Сацуки, закрывая глаза ладонями и отворачиваясь, а Макото присвистнул, когда Ханзо скинул с себя кимоно, оголив испещрённое шрамами тело.

– Вот, что осталось. – Ханзо повернулся к ним спиной, которую покрывали столбцы кандзи, которые монахи долгие часы вбивали в тело иглами, чернилами и магией.

Зашуршали одежды – это Сацуки и Макото поднялись со своих мест, чтобы разглядеть надписи. Лёгкие шаги Сацуки быстро приблизились, она привстала на носочки и её дыхание согрело кожу между лопаток. Тени беспокойно зашевелились от её близости, но Ханзо силой загнал их поглубже.

– Это какое-то заклинание. – Пальцы Сацуки прикоснулись к нему, и тело Ханзо будто молнией поразило, сердце пустилось в галоп, грозя разорваться. Он стиснул зубы и схватился за стеллаж, чтобы не упасть. Сжал так, что побелели пальцы. Невыносимый жар захватил его, вызывая в теле изменения, которые прежде случались с Ханзо только по ночам, когда и тело, и разум были ещё неокрепшими и легко поддавались, как говорили монахи, скверне. Он точно умирает! Нельзя было позволять ей видеть.

– Это какое-то заклинание, – сказал Макото, встав рядом с Сацуки. Почему-то от его присутствия стало немного легче, и Ханзо смог вдохнуть.

– Угу. – Пальцы Сацуки скользнули ниже, к пояснице, провоцируя новую волну жара. – Что-то о том, чтобы удерживать «демоническую половину»… внутри? «Сковать кровь» и что-то… не знаю эти кандзи… «человеческое сердце»? Смотри! Они взывают к силе Великого Дракона! Вот оно! Вот глупая, могла бы и догадаться!

– И что это значит? – в голосе Макото звучало неприкрытое сомнение.

– Великий Дракон! Ты никогда о нём не слышал? – Она наконец убрала руку, и Ханзо с облегчением выдохнув, поспешил одеться. – Этот дракон – покровитель нашего рода, ниспосланный самой Сияющей Богиней в помощь своему внуку Хоши – первому императору Хиношимы. И только наследники Хоши, та их ветвь, что стала каннуси, могут взывать к дракону, и раз в год дракон символически переселяется из храма во дворец и обратно…

Макото вскинул руку, призывая её замолчать.

– Признаюсь честно, меня мало интересуют подробности вашей семейной истории, давай перейдём к сути.

Сацуки скрестила руки на груди и посмотрела на Макото из-под нахмуренных бровей.

– Ещё раз так грубо меня прервёшь, будешь разбираться со всем сам, понятно?

Ханзо, завязывая пояс, ухмыльнулся.

– Ох, приношу свои извинения, великая императрица. Надеюсь, ваша хрупкая гордость не сильно задета. – Тени выглянули из-за стеллажей в опасной близости от Макото. – Уж простите, что не уделяю достаточно внимания вашей персоне, когда мой друг этажом выше умирает.

Сацуки цыкнула.

– Теперь я понимаю, почему тебя никто не любит.

– Мне не нужна ничья любовь. Её переоценивают. А теперь, госпожа императрица, нижайше вас прошу, давайте вернёмся к делу.