Восхождение богов

– Тогда ты умерла. Да. В том кратере. Или еще раньше, на той крыше. Я не знаю человека, стоящего передо мной. Ты – не моя жена.

Я согласно кивнула, хотя внутри все сжалось в узел. Дальше будет хуже, впереди еще много темных дней, и вряд ли когда-нибудь смогу спать по ночам, не просыпаясь с криком. Понимая, что мука еще неоднократно крючками вопьется в душу, я заговорила, спотыкаясь на каждом слове:

– Меня пытали. Хотели принести в жертву. Использовали. Помыкали. Играли с моим разумом. Меня изнасиловал Ниркес, приняв твой облик. Меня против воли превратили в ше́лки. А потом закололи со спины, – я всхлипнула, гася истеричный смех, вновь прорвавшийся наружу. – Меня предали. Потом пытали снова. Резали. Много-много раз. А потом вскрыли мозг и забрали все воспоминания о тебе.

Он понял, о чем я говорю. Он и правда понял! Это стало сюрпризом, так как не считала, что он действительно осознает, через что я прошла, чтобы дойти до такого. Чтобы стать такой. Чтобы выворачиваться наизнанку, кривыми стежками сшивая себя заново.

Мгновение прошло, и он качнул головой.

Мой драгоценный Артан не принял того, что я сделала. Как и я сама.

– Селеста Винцель умерла в тот день, когда получила ариус. Селеста Гадельер – в день, когда заключила Сделку с Никлосом. А Селеста Каргат была убита на той крыше. Потребовалось слишком много времени, чтобы понять – я больше не та, кого вы все знали.

– Теперь ты с Ктуулом, ведь так? Потому сделала это? Он влез в твою голову и изменил тебя?

Позади раздался звериный рев, и на меня пахнуло дымом. Волоски на коже встали дыбом, и ариус заволновался, отчаянно утягивая за собой. Подсказывая, что больше нет нужды использовать крылья и ноги, чтобы добраться до цели. Я могу переместиться так, как это делал Никлос.

Возможно, Арт что-то сумел прочесть по моему лицу. Возможно, несмотря ни на что, он не мог полностью отречься от меня, хотя это было бесполезно. Теперь мы по разные стороны баррикад. Так и должно быть. Больше никаких надежд. Никакой веры.

Я вздернула подбородок, расправила плечи и холодно посмотрела на него.

– Нет, Артан Гадельер. Я выбираю свою сторону. И становлюсь той, с кем придется считаться всем.

Глава 20. Демон

Никлос

Он смотрел на нее с неприкрытым раздражением, как если бы она была всего лишь букашкой на его пути. Будто вся история Моры – ничто, а она сама – лишь грубая картинка, набросок неопытного художника. Гротескная фигура, ничего более. Нескрываемое отвращение в глазах изуродованного мужчины бесило вечную, будучи подтверждением ее собственных мыслей.

Позволила себе увлечься Ктуулом. Его идеями. Его личностью, что так ярко разожгла в ней искру потаенного чувства превосходства. Она гордилась собой. Той, кем стала. Гордилась тем, на что оказалась способна. Мора видела себя рядом с Ктуулом, считала, что они похожи, что остальные – лишь тени перед величием настоящих богов!

Что же, радужная ящерица показала ее истинное место. Всего лишь сосуд силы, из которого можно испить, когда вздумается. Желания темной эльфийки – ничтожны. Ее стремления развеяны перед одиозным наслаждением жалкого существа. Да, именно так теперь она воспринимала Ктуула, посмевшего нанести на нее свою метку и посадить, как и остальных ничтожеств, в путы грезы, из которой не так-то просто было вынырнуть.

Когда-то она была слабейшей. Была безвольной. Была мелкой, когда уничтожали ее расу. Но именно Мора выжила и заставила белокожих бежать в ужасе из родного дома, который она с наслаждением уничтожила на их глазах. Скоро остатки ненавистной расы сгинут, как дым, выпущенный ее рукой. Ждать осталось недолго. Всего лишь день. А пока можно насладиться уничтожением другого врага. Через то, что ему так дорого.

– Ты, наверное, считаешь себя очень умным? Сильным и могущественным? Уверен в том, что с тобой ничего плохого не произойдет? – сладко протянула эльфийка, выныривая из кровавых грез.

Мора привязала Никлоса к столбу узами из гнилой стали, вымоченной в крови ее слуг и пропитанной рунами родины. Это магия понемногу забирала силы из полуобнаженного мужчины, на котором эльфийка оставила так много следов зубчатых лезвий. От удовольствия девушка зажмурилась, представляя, в какой ужас придет Ктуул, когда поймет, во что она превратила его ученика.

Никлос едва мог дышать, настолько сильно впивался металл в запястья, удерживая его в вертикальном положении. Правый глаз, и так полуслепой, заплыл, а во рту стоял медный привкус с чем-то жестким, как уголь, от которого легкие с трудом выталкивали наружу воздух. Он приоткрыл глаза, видя мучительницу, как сквозь тонкое золотистое марево.

– А по моему лицу похоже? – неразборчиво пробормотал он, и Мора засмеялась, подходя вплотную и прикасаясь к обнаженному торсу.