Восхождение, или Жизнь Шаляпина

1 сентября Шаляпин должен был уехать в Москву: гастроли закончились, пора было готовиться к новому сезону в Большом театре. Но встреча с Горьким изменила первоначальные планы. Горький посвятил Шаляпина в свой замысел построить Народный дом с большим театральным залом. Местный архитектор П. Малиновский разработал проект, строительство начато, но добровольных пожертвований и взносов, с помощью которых было решено возвести это здание и учредить Народный театр, явно не хватало. Строительство застопорилось. Нужны были деньги, и Горький попросил Шаляпина дать благотворительный концерт, выручка от которого должна пойти на продолжение строительства Народного дома.

Шаляпин с радостью согласился дать концерт. 3 сентября были расклеены афиши, извещавшие, что в городском театре состоится концерт Шаляпина при участии артистки Московской частной оперы Антоновой (колоратурное сопрано) и местного виолончелиста Сметан-Сандока. Аккомпанировать Шаляпину согласилась преподавательница нижегородского женского института Вера Алексеевна Виноградова.

Все эти три дня до концерта нижегородцы слышали голос Шаляпина в номере гостиницы, где он остановился с Иолой Игнатьевной, в доме Виноградовой на Спасской, здесь шла подготовка к концерту. В фотоателье Дмитриева он сфотографировался с Горьким. С женой, друзьями часто гуляли два друга по набережной. Особенно охотно в эти дни Шаляпин пел и в доме Горького, на Канатной улице. Сюда приходили друзья и знакомые Алексея Максимовича, чтобы послушать знаменитого певца. И без того-то дом Лемке никогда не пустовал, а в эти дни все были как-то взбудоражены приездом Шаляпина. Да и неясная судьба недавно отсидевшего целый месяц в нижегородской тюрьме самого Горького многих беспокоила.

Вечером 4 сентября в городской театр потекла толпа любителей музыки. Собственно, дело было не только в музыке. Чувствовалось по настроению, что концерт станет своеобразной демонстрацией протеста против самодурства царских чиновников. В простых косоворотках и сапогах на концерт шли рабочие и бедные студенты, усаживались, как обычно, в верхних ярусах зала. Много было сормовичей, для отправки которых в Сормово после концерта специально был приготовлен «особый пароход».

После выступлений Антоновой и Сметан-Сандока, которых наградили теплыми аплодисментами, появился на сцене Шаляпин. Торопливыми шагами приблизился к рампе, привычным взглядом прошелся по балкону, ложам, партеру. Просто, улыбчиво было его лицо. «Я не сержусь» Шумана, «Узник» Рубинштейна, «Ни слова, о друг мой» Чайковского, «Песня варяжского гостя» Римского-Корсакова…

В антракте, выйдя в фойе, Шаляпин принимал участие в продаже цветов. Выручка от продажи цветов тоже пойдет на строительство Народного дома. А потом — снова песни, романсы, арии.

6 сентября в «Нижегородском листке» появилась рецензия на этот концерт: «Каждый романс или песня выходит у него настоящей драмой или комедией, короткой по объему, но изумительно богатой по содержанию. И в концерте, как в опере, он столь же драматический артист, сколько музыкант…»

Шаляпин уехал, а Горький долго еще вспоминал своего нового друга в письмах к своим товарищам, друзьям.

13 сентября 1901 года он писал К. П. Пятницкому: «…Я за это время был поглощен Шаляпиным, а теперь на всех парах пишу драму. Шаляпин — это нечто огромное и изумительное и — русское. Безоружный малограмотный сапожник и токарь, он сквозь тернии всяких унижений взошел на вершину горы, весь окурен славой и — остался простецким, душевным парнем. Это — великолепно! Славная фигура! Он дал здесь концерт в пользу Народного театра, мы получили с концерта прибыли около 2500 р., и я уже растратил из этой суммы р. 600. Скверно! Но я вывернусь, ничего».

25 сентября Алексей Максимович писал Чехову: «…последнее время много работал, в конце августа канителился с Шаляпиным. Очень он понравился мне, простой, искренний, славный парень!»