Восхождение: Проза

Гусева схватили, вытолкали босого во двор, забитый какими-то людьми, пешими и конными. У крыльца, скорчившись, лежала белая фигура.

— А вот и комиссар твой, — злорадно хихикнул Руденко. — Недоверчивый, не то что ты. Все по нужде ходил… Ну да отходился.

Поднималось над Криничной хмурое холодное утро. Улицы села были заполнены конными — они носились взад-вперед, палили из обрезов. У домов кучками жались полураздетые красноармейцы, выскочили кто в чем спал.

— Оружие всё собрали? — зычно крикнул кому-то Колесников, и тотчас подскочил к нему верховой, радостно и громко доложил:

— Все наше, Иван Сергеевич! И пулеметы, и винтовки. Патронов тож немало… Криничанских вооружаем. Ну и голова у тебя, атаман. Это ж надо — без единого выстрела три роты красных под корень!

Колесников, усмехнувшись, вскочил на поданного ему Опрышкой коня. Ткнул плеткой в сторону Гусева:

— Командира и комиссара — в расход. А рядовых раздеть до белья и нехай дуют на Россошь, доложатся Мордовцеву с Алексеевским, как они Колесникова били… Ха-ха-ха…

На рассвете этого дня[1]

особый полк под командованием Аркадия Качко занял Новую Калитву. Бандитов в слободе не было. В домах жались по углам женщины и дети, старики. Никто из них не мог толком ничего сказать: где так называемый Новокалитвянский повстанческий полк, сколько в нем людей, конных или пеших, какое у них вооружение, куда ушли… Выяснилось только, что полк снялся из Калитвы вчера вечером, а куда и зачем пошел — одному богу известно.

Качко, расположившийся со штабом у церкви, в добротном доме, нервничал, терялся в догадках. К назначенному Мордовцевым часу к Новой Калитве не подошли отряды Гусева, не было никаких вестей от Георгия Сомнедзе, не дал о себе знать Шестаков. Новая Калитва пуста, сражаться здесь не с кем. Тихо было и на хорошо видных сейчас буграх Старой Калитвы: мирно дымили трубы, в серое блеклое небо вяло поднимался малиновый диск солнца.

И все же бандиты были где-то поблизости, Качко это чувствовал. Он поднялся на колокольню, осмотрелся в бинокль: позиция его полка была невыгодной. Новая Калитва сгрудила дома в котловине, вся округа — широкое, меловое в основном, плато — изрезана балками, оврагами, лощинами — подбираться по ним к слободе очень удобно. И вполне возможно, что в балках этих давно уже притаились отряды Колесникова…

В это время показалась со стороны Старой Калитвы многочисленная конница с пулеметными тачанками; конники спешились на окраине Новой Калитвы, ринулись в атаку. В тот же момент в тылу полка раздался дружный залп: поднялись из балок цепи. Запылила конница и со стороны Криничной…

Качко понял, что его полк берут в «клещи», что, займи он оборону в центре слободы, у церкви, попытайся противостоять явно превосходящим силам… Нет, долго не продержаться.

«Где же Гусев? Шестаков? Сомнедзе?» — злился Качко, досадливо разглядывая карту: так трудно было ориентироваться по ней — не тот масштаб, на сгибах стерлась, названия населенных пунктов читаются с трудом.

А вокруг гремели выстрелы, падали раненые и убитые красноармейцы; кто-то поблизости громко стонал, звал санитара…

— Товарищ команди-и-р! — кричал с колокольни наблюдатель. — От Терновки новые конники скачут, может, наши-и…

Качко и сам видел этих конников — эскадрон, не меньше. Эскадрон шел наметом, в поднявшемся уже солнце хорошо были видны взблескивающие клинки, доносился до слуха высокий, смешанный с конским топотом многоголосый и дикий рев: «А-а-а-а-а…»

— Бандиты это, — сказал себе Качко. — У нас нет конницы, откуда ей взяться?

Теперь стало очевидным: надо выводить полк из сжимающегося кольца, иначе он будет вырублен.

«Да, Колесников умеет воевать, — думал Качко, снова углубившись в карту, намечая путь отступления. — Штаб наш явно просчитался, мы недооценили его способности. Колесников перехватил инициативу, не дал нашим отрядам соединиться…»

А бандиты наседали на полк. С тачанок были сняты пулеметы, тупорылые «максимы» поливали теперь смертоносным свинцом улицы Новой Калитвы — красноармейцам нельзя было поднять головы. Забил с тыла ручной пулемет, пули злобно грызли красный кирпич церкви, сыпалось на головы бойцов мелкое крошево; сколок кирпича больно секанул Качко по щеке, капнула на руку кровь.

Да, надо было отступать, изменить тактику. Глупо же гибнуть в этом мешке, не выполнив боевой задачи, не попытавшись соединиться со своими. Качко не знал еще, что Колесников за минувшую ночь не только разоружил отряд Гусева, но и вырезал в Терновке отряд Сомнедзе, разгромил отряд Шестакова…

Полк Аркадия Качко с боем и большими потерями вышел из окружения, двинулся через село Цапково на Талы, а оттуда — на Журавку, в Митрофановку.

ГЛАВА ШЕСТАЯ