Воскрешающая

− Через неделю он должен продолжить демонстрацию своего проекта.

− Но ведь он уже магистр, что ещё надо?

− Я не вникаю в тонкости вещей, которые меня мало волнуют.

− Разве его проект не показался вам интересным? Вы же врач.

− Скажу, честно, − Эйшлеван понизил голос, − чудится мне в этом деле какой−то обман. Но это – моё личное мнение.

У меня появился шанс кое−что для себя узнать полезное.

− Значит, шарлатану не удалось вас уговорить сделать его моим опекуном?

− Мы не совершаем незаконных сделок, но я обещал ему, что уговорю вас согласиться на операцию.

− Сочувствую, ваши усилия пропадут даром.

− Уверен, вы одумаетесь.

− Ни за что!

− Не буду спорить, время покажет. Берегите силы, они вам понадобятся для прохождения тест−систем. Сейчас вам принесут поесть.

− Спасибо за любезность, но лучше бы принесли трость.

Доктор что−то хмыкнул себе под нос и произнёс:

− Чтобы разбить окно? Обычно пациенты так у нас и поступают… впервые дни.

− С чего, это интересно?

− Кто их разберёт… ладно, оставляю вас одну. Если понадобится помощь медсестры нажмите на кнопку этого маяка, − он вложил мне в руки маленький прибор, похожий на деофон.

− А охранников нельзя нанять? – поинтересовалась я.

− Сожалею, но выполнить эту просьбу не могу. Не предусмотрено правилами больницы.

− Я так и думала.

Разговор был окончен. Как только я осталась одна, я встала и, вытянув руки, сделала первые небольшие шаги необходимые, для установления места своего нахождения.

Я обшарила стены, несколько раз едва не подвернула ногу, спотыкаясь о стулья, ножки кровати, тумбу. Я обнаружила в своей палате большое настенное зеркало – совершенно для меня бесполезное открытие, окно с широкими холодными подоконником. Окно я открыла без особых усилий: ни решёток, ни особенных запирающих устройств, даже стекла мне показались самыми обыкновенными. Это было странно.

Чтобы проверить свои подозрения, я добралась до кровати, отыскала маяк. Вернувшись к окну, я вытянула руку и разжала кулак. Глухой удар обо что−то твёрдое послышался примерно через десять секунд. Причём, это необязательно должна была быть поверхность земли. С окном было всё ясно. Мне оставалось лишь получать удовольствие от ласк ветра и тепла летнего земного солнца.

Потом мне подали ужин. Медсестра так и сказала: «Ваш ужин, мэм!».

«Значит уже вечер», − подумала я.

День, утро или ночь – теперь они для меня не имели значения, но я не жалела того, что сделала. К новой жизни в постоянной темноте я привыкну. Всё сделаю, чтобы привыкнуть…

Затем Эйшлеван отвёл меня в какой−то кабинет, усадил, сунул в руку пульт с тремя кнопками и сказал:

− Компьютер будет задавать вопросы, а вы отвечайте, нажимая на кнопки: левая − «да», правая – «нет», средняя – «воздерживаюсь от ответа».

− Много вопросов? – спросила я.

− Около пятидесяти.

− И что вы выясните?

− Узнаем, какое мнение сложилось о вас у машины. И она выдаст нам рекомендации по восстановлению вашего душевного равновесия.

− Я ограничена во времени?

− Желательно думать над вопросом не больше полминуты. Когда закончите, окликните меня.

− Хорошо.

Доктор надел мне наушники и отошел.

− Меня зовут, ЭВИМ, − начал компьютер, − готовы ли вы поговорить со мной?

Я нажала на левую кнопку. Вопросы, задаваемые механическим голосом, поначалу были несложные. И ответы я в основном давала положительные: «да» – на земле я нахожусь первый раз, «да» – она мне понравилась, «да» − умею управлять звездолётом, «да» – люблю вкусно поесть…

Где−то на втором десятке стали попадаться странные вопросы типа: приходилось ли мне участвовать в вооруженных конфликтах? Приходилось ли убивать? Верю ли в наличии божественной сущности?

Даже перед машиной я не желала выворачивать душу наизнанку и потому, не задумываясь, отвечала так, как не было на самом деле.

Вопросы всё больше и больше удивляли меня. Машина словно знала всю мою жизнь.

− Есть ли у вас близкий друг?

− Предавал ли вас кто−нибудь?

− Представьте, что вы заложник, что вы предпримете – попробуете договориться?

«Да», − ответила я.

− Вы причините себе физический вред, если решите, что вам это необходимо?

«Затрудняюсь ответить».

С этого момента я стала нажимать лишь на среднюю кнопку. Вся тестовая программа заняла не более двадцати минут.

− И кто придумал эти дурацкие вопросы? – вопросительно произнесла я вслух и повторила последний вопрос: «Есть ли в моем имени буква «Л»?». Чушь какая−то!

− Вы ответили «нет»? – вкрадчиво поинтересовался доктор.

− Угадали, Эвим не уточнил в каком из имен, − и напомнила: − Кое−кто обещал мне трость.

− Вы решили вернуться в палату, не узнав результатов теста?

− Я устала и мне всё равно, что думает обо мне ящик с микросхемами.

Доктор молчал. Что−то подсказывало, что трость давать он не собирается.

− Хорошо, − недовольно буркнула я вставая. – Как−нибудь дойду сама.

− Я провожу тебя, − вдруг произнёс тот, кого я меньше всего ожидала услышать.

Я медленно выпрямилась.