Воскрешающая

И я решилась. Не давая себе времени представить, как мне предстоит совершить акт ослепления, и какие боли будут потом преследовать, я затаила дыхание и с криком вонзила скальпель в правый глаз. В ту же секунду, когда лопнуло глазное яблоко, а нервы ещё не успели отреагировать болью, я выдернула скальпель и, крича, ослепила другой глаз. Всё это я проделала так быстро, что сначала, кроме ярких вспышек, ничего не почувствовала. Я успела наугад схватить тонкую шёлковую подушку и, скрежеща зубами, уткнулась в неё. Кровь горячей волной прилила к лицу, смешиваясь со слезами и глазными жидкостями, она пропитывала подушку насквозь.

И тут я услышала его шаги…

Глава 15

Дверь открылась.

Я была готова выдержать его ярость потому, что приготовилась умереть.

Татхенган не сразу понял, что я делаю на полу, но когда подошёл, поднял меня на ноги и отстранил от лица подушку…

− Что ты наделала! Что ты на−де−ла−ла−а−а!!!− вскричал он не своим голосом.

Потом отшвырнул меня на софу и пулей выскочил из комнаты.

Вскоре в номере стало слишком людно. Пришли врачи – я их узнала по запаху медикаментов. Несмотря на мои безмолвные протесты, они меня усыпили, чтобы спокойно обработать осиротевшие глазницы. Утешало одно – без моего согласия, врачи не имели право, вставить мне искусственные глаза, а согласия такого они не получат!

В этот день начиналась для меня другая жизнь. Я не знала, как надолго она затянется. Всё зависело от воли султанского отродья. Но, если она будет тянуться слишком долго, я этого не выдержу. И мне плевать, что существует на свете самый страшный грех – я смогу удержать этот крест. Я подумаю над вопросами суицида потом, когда жизнь для меня потеряет всякий смысл.

− Я заплачу любые деньги, − спокойный голос Татхенгана ворвался в мое сонное, безмятежное состояние.

− Это не поможет. Ваша жена должна сама дать согласие на операцию, − ответил врач.

«Почему он назвал меня женой этого неудавшегося магистра? Ошибся? Или сам Татхенган выдаёт меня за свою жену?».

Последним предположением я была возмущена до глубины души. Скорее всего, так оно и есть.

− Доктор, давайте поговорим об этом в вашем кабинете, − попросил мой «муженёк».

Доктор, видимо согласился, потому что вскоре они вышли, осторожно закрыв за собой дверь.

«И так, Татхенган сделает всё возможное, чтобы вернуть мне зрение, но только зря старается».

У меня пока не было представления о том, что я собираюсь делать. Одно было ясно о побеге нечего и думать.

«И чего я до сих пор лежу? – спросила я мысленно себя, чувствуя, как из−за большого числа подушек под головой затекает шея. − Лень меня так и одолевает».

Я села, когда приступ головокружения отступил, принялась ощупывать голову. Пальцы рук наткнулись на повязку, словно шарф закрывавшую глазницы, концы её аккуратно завязаны на затылке. Я удивилась, обнаружив, что мои волосы подрезаны почти на половину их прежней длины. Потом сообразила, что нахожусь, в «Больнице Гуманного Обращения». Только там наиболее распространено мнение, что больным, пережившим серьёзное потрясение, следует подрезать волосы, якобы это помогает им легче переносить страдания. В общем, в этом что−то есть…

Чувствовала я себя очень даже неплохо ни следа апатии, тоски или раздражительности. Хорошим настроение не было, но я была вполне довольна собой: почти свободна. Теперь «паучий сын» не сможет терроризировать меня, и чем чёрт не шутит, может, я ему уже не пригожусь.

Дверь отворилась. Я напрягла слух.

− Вы уже пришли в себя, госпожа Лануф? – осторожно поинтересовался вошедший.

− Что вы имеете в виду? – спросила я.

− Вы способны адекватно реагировать на сложившиеся обстоятельства?

− А что такого произошло?

− Вот об этом я и пришел поговорить.

− Я слушаю.

− Меня зовут, доктор Эйшлеван.

− Приятно познакомиться, − сказала я, совсем так не считая.

− Скажите, Лануф, что заставило вас так с собой поступить? Почему вы проткнули глаза?

− Они мне надоели. Разве я не имею права не иметь то, что мне не хочется?

− Это противоестественно для человека. Вы хотели себя убить таким образом?

− Вы смеетесь? Если бы я решила умереть, я нашла бы более легкий способ поковыряться в мозгах. Через уши, например.

− Но чем вам помешали глаза? − недоумевал Эйшлеван.

И я соврала, не скрывая иронии:

− Они светятся в темноте! А этого до смерти боятся мои любовники. Может, вы прекратите допрос и снабдите меня тростью, за счёт мужа, разумеется.

− Успокойтесь, Лануф. Мы обеспечим вас всем необходимым, но вам надо пройти несколько психологических тестов.

− Для чего? Чтоб узнать, не повредила ли я свои файлы?

− Это формальности.

− Не надо обманывать! Что вы там с Татхенганом придумали? Объявить меня недееспособной?

Доктор не спешил отвечать. Он не ожидал, что я подслушаю их разговор. Но пауза слишком затянулась.

− С чего вы взяли?

− Сквозь стены слышу.

− Возможно… − доктор не стал подвергать мои слова сомнениям.

− Лучше бы моего фиктивного муженька протестировали. С ним вы гораздо интереснее проведёте время.

− Вы знаете, что из−за инцидента в выборном зале Татхенган попросил комиссию дать ему недельную отсрочку.

− А что потом?