Восьмая жизнь Сильвестра

Ему осталось перепилить совсем чуть-чуть, когда за спиной раздался резкий щелчок выстрела, а следом – разочарованный возглас на чужом языке. Лагунов отлично знал ощущение, которое следует за попаданием пули. Сейчас он не чувствовал ничего подобного. Стрелок промазал.

Полковник развернулся. В нескольких шагах стоял маленький, худой человечек. Его одежда – кожаный реглан, кожаные штаны, высокие ботинки – практически полностью обуглилась, лицо скрывал слой сажи. В дрожащей вытянутой руке человечек держал пистолет. Выкрикнув что-то, японец выстрелил ещё раз. Пуля звонко стегнула по сосновому стволу далеко в стороне.

– Брось, – сказал ему Лагунов почти ласково.

Он видел, как с башни танка бешено маячит старшина Донских: в сторону! Полковник отрицательно помотал головой. Пленный пилот цепеллина был куда ценнее, чем ещё один труп.

– Брось, дурак.

Лагунов пошел на японца. Тот попятился и тоненько завыл. Дмитрий подошёл к нему, выбил пистолет из руки. Несильно ударил ладонью по щеке – вразумить. Тот будто только этого и ждал. Пошатнулся, упал. Лагунов присел над ним на одно колено. Японец обгорел страшно. Головешка, да и только. Было настоящим чудом, что он до сих пор оставался в сознании.

Чертыхнувшись, полковник вытащил портсигар с промедолом.

* * *

Раздалась приятная музыка, двери поезда распахнулись. Лагунов поблагодарил седенькую проводницу за приятную поездку, спрыгнул на перрон. Осмотрелся. Невзирая на раннее утро, встречающих было много.

Алевтина и Суркис его ещё не заметили, глядели в другую сторону. На Алевтине было легчайшее цветастое платье без рукавов, перетянутое в талии беленьким пояском, и белые туфли-лодочки. В крупных кудрях модной завивки вспыхивали жемчужные зернышки. Рудольф Борисович восседал в механизированной коляске, похожей на мотоциклетный прицеп. Лысина Суркиса сверкала будто полированная, но пуще того сияла лазоревым лаком и хромированными накладками коляска. По её бокам на треугольных рамах размещались колёса – пузатые, как кольца варёной колбасы. Ходить Суркис пока не мог. Во время памятной экспедиции он не только надорвал сердце, но и повредил позвоночник.

– Эгей, товарищи ленинградские оптики! – гаркнул Дмитрий. – Я здесь!

Но те и сами уже увидели его. Оба заулыбались. Алевтина махнула рукой. Коляска Рудольфа, басовито жужжа и фукая полупрозрачным сизым выхлопом, сорвалась с места. Достигла Лагунова за пару секунд, лихо описала вокруг него сужающуюся спираль, остановилась.

– Здорово, полковник! Видал, каков я нынче? Прямо-таки механический кавалерист. Только шашки не хватает. Говорят, ровно такой же аппарат у Иосифа Виссарионовича. Ты ж встречался с ним. Что скажешь?

– Ну что ты, у товарища Сталина куда проще! Да и не бензиновый, а электрический, вроде троллейбуса.

Лагунов засмеялся, обнял Суркиса, похлопал по твёрдой спине. Подошла Алевтина, протянула руку. Но Дмитрий отважно шагнул вперёд и обнял женщину тоже. Она тихонько взвизгнула.

– Молоток! Сразу видно советского офицера, – одобрительно сказал Суркис. – Надолго к нам?

– Рассчитываю на две недели.

– Ну, так прекрасно же! Если будет хороший гид вроде нашей Али, успеешь всё посмотреть, везде побывать. На футбол тебя свожу. «Зенит» – «Динамо» Киев. Полуфинал кубка СССР. Матч века!

Крылова засмеялась. В этом платьице, с этой причёской, она была ослепительно молода и красива.

– Может, он футбол и не любит вовсе.

– Я всё люблю, – сказал Лагунов.

– И снова молоток! – воскликнул Рудольф. – Слушай, Алевтина, ты бы поймала пока такси. Нам с Димой посекретничать нужно. Этак по-мужски.

Дождавшись, пока женщина отойдёт, Суркис посерьёзнел.

– Знаешь, полковник, она ведь влюблена в тебя. Места себе не находила, когда узнала, что приедешь. Отпуск выбила. Причёску вон за какие-то совершенно бешеные деньги соорудила. Ты уж её не обижай.

– Да я и не собирался, – растерянно сказал Лагунов. – Наоборот. Честно говоря, Рудольф Борисович, она мне тоже очень нравится. Только…

– Что ещё за «только»? Какие, к чертям, могут быть колебания в таком деле? Ты офицер или интеллигент вроде меня?

Дмитрий усмехнулся.

– Но ведь у неё муж есть. Тогда, в экспедиции я видел обручальное кольцо.

– Ну да, муж есть. То есть был. Сейчас от него половина осталась.

Лагунов опешил.

– Вы?

– Я, полковник.

– Как же тогда?

– А вот так. Не хочу, чтоб женщина, которую люблю, растратила молодость на инвалида, понял?! Ей жить надо, а не «утки» за мной выносить. Всё, дискуссия окончена. Беги за ней. Быстрее, Дима, пока я не передумал. – Суркис протянул руку, взял Дмитрия за предплечье и сжал – сильно, до боли. – Но если обидишь, клянусь, встану из этого гроба на колёсиках и в Неве утоплю. Не посмотрю, что герой.

Лагунов кивнул и быстрым шагом, не оборачиваясь, пошел прочь.

Алевтина ждала на площади перед вокзалом.

– Представляешь, ни одного такси! Спят до сих пор, что ли. А где Рудик?

– Сказал, что у него много работы. И что отдаёт меня в твоё полное распоряжение. – Лагунов подхватил женщину под руку. – Поэтому предлагаю не терять времени и немедленно заняться чем-нибудь интересным.