Восьмая жизнь Сильвестра

– Музеи пока закрыты, – проговорила она задумчиво. – Мосты уже сведены. Может, съездим на Васильевский? Там строят здание Медицинской Академии. Обещают двести этажей и поворотную конструкцию, следующую за солнцем. Этажей пятьдесят уже имеется. К тому же у меня там квартира поблизости, – добавила она. – Угощу завтраком.

– Завтрак с ослепительной красавицей на Васильевском острове. Это именно то, о чём я мечтал! – сообщил Лагунов. – Ты, наверное, умеешь читать мысли.

Алевтина порозовела.

– Тогда идём в метро?

– В метро ещё успеем. Я хочу видеть этот город.

– Значит, трамвай, – решила женщина. – Бежим, как раз наш подходит!

Чистый, блестящий, обтекаемый, похожий на лимонный леденец трамвай № 6 остановился и приветливо распахнул двери. Взявшись за руки, Дмитрий и Алевтина вошли в пустой, пахнущий фиалками, вагон.

Целоваться начали прежде, чем вагоновожатый повернул рукоятку контроллера.

Грибной дождь

Стремительно набежавшее облачко было совсем небольшим и походило на цветок сакуры. Солнце подрумянивало его «лепестки», окрашивая молочно-розовым, точно щёки фарфоровой куклы. Дождь из облачка сыпанул весёлый, быстрый, тёплый, с аккуратной радугой по краешку. Глядя на него, хотелось улыбаться и ловить капли языком.

Люди, попавшие под этот наполненный светом дождь, будто спятили. Кто-то заметался, словно обожженный кислотой. Кто-то просто лёг на землю и закрыл голову руками, тихо воя. Несколько бойцов начали палить по облачку из автоматов – странным образом это больше походило на приветствие, чем на оборонительный огонь, абсолютно сейчас бессмысленный. Комроты Свешников безумным кузнечиком запрыгнул на бронетранспортёр, заколотил рукояткой пистолета по бронелюку. Ему не отперли. Капитан, чудовищно матерясь, скатился с брони и нырнул под машину – в тот самый миг, когда она, выбросив клуб чёрного дыма, сорвалась с места. Рёв мотора заглушил и мат, и мокрый хруст раздавленного тела.

У Акихиро от этого неуслышанного, но воображенного с необычайной достоверностью звука стало кисло во рту и задрожали колени, но он продолжал снимать происходящее. Через несколько минут и он повалится на землю, чтобы никогда больше не встать. Однако сохранённые на плёнке кадры уцелеют – тяжёлый и чертовски неудобный фотоаппарат «Кристалл» герметичен и даже, кажется, бронирован. Пришедшие сюда позднее люди увидят наконец-то действие «грибного дождя» в, так сказать, процессе. Будь он проклят, этот лживый как вся здешняя красота, процесс.

Постепенно всё стихло, лишь взрёвывал запутавшийся в огромном кусте волосянки БТР. Истеричное бегство было коротким и напрасным – экипаж, видимо, опоздал задраить люки, и влага проникла внутрь. Прекратился и дождь. Бойцы теперь лежали все поголовно, совершенно неподвижные и как будто умиротворённые.

Мокрый насквозь Акихиро щёлкнул затвором последний раз и опустил руки. Он ждал. Ждал, когда умиротворение придёт и к нему, но оно почему-то не спешило. Не было ни боли, ни даже слабости. Он облизнул губы. Влага слегка отдавала полынной горечью. Акихиро сел на землю, складным ножом – другого оружия у него не имелось – подрезал пласт дёрна и засунул под него фотокамеру. Накрыл бугорок каской, закрыл глаза и стал ждать.

Было тепло и покойно. Он почти уже задремал, когда его не грубо, но настойчиво потрясли за плечо.

* * *

Здравствуй, Машенька.

Ты, должно быть, изумлена, что я пишу на бумаге, и спрашиваешь себя, что за очередная блажь настигла твоего обожаемого Васеньку? Не удивляйся, душа моя, современные средства связи здесь не работают. Совсем. Связь осуществляется только по проводам да в каком-то из радиодиапазонов, но ни то, ни другое до Земли не достанет. Ты, вероятно, скажешь, что я мог бы записать видео на флешку и отправить вместо этого доисторического конверта её? Увы, не мог бы. В терминале Фокина любая электроника выходит из строя. По этой самой причине у нас тут полный двадцатый век, притом самое его начало: деятельное и энергичное, как первые пятилетки в СССР. Дизельпанк на стероидах.

Между прочим, на стероидах тут все новички, включая твоего покорного. Для скорейшей адаптации. После прохождения через терминал Фокина адаптация настоятельно необходима, а на то, чтобы солдатики оклемались естественным образом, времени нету. Вот и засаживают каждый вечер нам в задницу по пять ампул чёртовой фармакологии. Видела бы ты шприцы, которыми это делается!

К слову о заднице, на которую до странности похожа арка межзвёздного терминала. Наших англоязычных братьев по оружию (их здесь немало, преимущественно чернокожие) фамилия великого российского физика приводит в состояние небывалого восторга.

«Фок ин! – орут они с хохотом, демонстрируя отличные зубы. – Ан-фокин-кредибл!». И прочее в том же духе. Сами они именуют терминал Фокина эф-термом, и утверждают, что принципы мгновенных перемещений разработаны NASA ещё в годы Лунной программы. И что не были они претворены в жизнь исключительно по недоразумению.

А потом изобретение украло кейджиби.