Восьмиконечная

Входные двери закрыты, за окнами царит безжизненная тишина, значит, Нейтон снова уехал на работу. Почему его отдел по проектам последнее время работает ночью – остается для меня вопросом. Наверное, потому же, почему и репортер может пропадать сутками, копаясь в чьих-то секретах – у любимой работы нет графика, мы ею живем.

Весь день потраченный впустую максимально бесполезен, как и я сегодня. Я пытаюсь сосредоточиться на деле, копаясь в бумагах и отчетах, разгребая мифологию, но все мысли снова и снова возвращают меня на место событий в комнату с персидским ковром и кроватью с балдахинами. Испытываю чувство отвращения, будто наступила во что-то тухлое и скользкое – именно так я сейчас представляю себе свое чувство собственного достоинства.

Понимаю, что от этих мыслей не смогу скрыться, даже если обложусь всеми бумагами мира. Откладываю документы в сторону, закрываю глаза. Время самоанализа. Что ж, глубокий вдох, выдох. Если меня что-то терзает – нужно просто поговорить об этом самой с собой.

То, что произошло – это всего лишь сон, это ничего не значит. Почему мне приснился Валлес? Это элементарно – я прочитала его сообщения, перед тем как уснуть, понервничала о его возможной агрессии в мою сторону и уснула с этими мыслями. Почему мы делали это в той комнате? Это также поддается объяснению – после моего утреннего эмоционального всплеска, я была на взводе, взбудоражена, возбуждена и, конечно, все логично, мое внутреннее состояние проецировалось мозгом в такую злую шутку.

Теперь освобождаю себя от мысли, что я мерзкая изменщица, потому что я ничего не сделала.

То, что мне снится – не всегда совпадает с тем, чего я желаю. Или совпадает? Нет, конечно, не совпадает. Кому-то ведь может сниться что-то совершенно ужасное.

Вспоминаю, как однажды мне приснилось, что у меня выпали все зубы и волосы. Я проснулась в холодном поту и ужасе. Мама тогда прочитала все возможные сонники и трактователи снов, и сказала, что это очень плохая примета – к большой потере или к серьезной болезни. А после, через несколько дней, мы с Сэмом смогли найти мошенника, за которым гонялись около месяца.

Правда. Иногда мои красочные сны заставляют меня ужаснуться еще больше, чем то, что я вижу на работе.

Самоанализ помогает осознать, что моей вины ни в чем нет, что все по-прежнему в порядке. Я замужем, люблю Нейтона и наше уютное гнездышко. Только вот от чувства стыда мне придется избавляться еще несколько дней.

18 июня

Лето – мое любимое время года. Светлеет рано, темнеет поздно и, кажется, что успеваешь закончить все планы на день. Больше энтузиазма, энергии и сил. Но это лето мне больше не кажется особенным. Я погрязла в мыслях о наших с Нейтоном отношениях и поняла, что нужно что-то делать. Нужно спасать наш брак. Для него сейчас все прекрасно лишь потому, что я не рассказываю о своих чувствах и переживаниях, и поэтому я должна о них рассказать. Мы должны с этим разобраться и что-то придумать, вместе. Как мы делали это раньше. Мой муж обычный парень и не умеет читать мысли, он не знает, что у меня на душе. Я должна откровенно поговорить с ним, все объяснить. Уверена – проблема только выглядит такой серьезной лишь потому, что я несу ее бремя в одиночку. Нейтон точно поможет мне во всем разобраться. Он просто улыбнется мне и все встанет на свои места.

Дорога в офис в час пик – это когда половину утра проводишь за рулем, а расстояние до работы всего на десять минут. Стэн встречает меня своей добродушной улыбкой и желает приятного дня, пара перекинутых с ним фраз всегда поднимает настроение. Кабинет Джереми оказался закрыт, хотя через стекло видно, что ноутбук включен, значит, он где-то в офисе. Лукаса на месте тоже не оказалось, поэтому я поднимаюсь на пятый этаж в конференц-зал – я уверена, что они здесь.

Подойдя к нужному кабинету, осознаю, что снова проходит встреча с представителями делегации, не видно только Валлеса. Я толкаю тяжелую стеклянную дверь своим бедром, держа в руках кипу папок с делами по Хаосу, и вхожу. Тихий гул в кабинете смолкает, и взор присутствующих устремляется к моей персоне.

Интересно, что думают мужчины, сидящие на кожаных креслах, в своих деловых костюмах при моем виде?

Легкий короткий светло-голубой сарафан на тонких бретельках с разлетающейся юбкой и изюминка моего офисного вида – перебинтованные ноги, обутые в шлепки. Ситуацию спасал пиджак, накинутый на мои плечи, который благополучно около месяца висел у меня в машине. Хотя кого я обманываю, ничего он не спасал. Пиджак поверх летнего сарафана – обо мне бы написали все глянцевые журналы, как о величайшем провале в моде. А если бы мне кто-то когда-то сказал, что я приду на свою работу в шлепках – я бы покрутила пальцем у виска.