Восьмой круг. Златовласка. Лед

— В прошлую субботу вечером, — уточнил Браун.

— Точнее, в воскресенье ночью. В два часа ночи четырнадцатого.

— А-а, — протянул Флит.

— Что — а-а?

— Пытаюсь вспомнить. А что? Что случилось в прошлую субботу?

— Это ты нам скажи.

— В субботу ночью, — сказал Флит.

— Или в воскресенье ночью, на выбор.

— Точнее, в два часа утра, — сказал Флит.

— Именно, — сказал Клинг.

— Кажется, я был здесь.

— Кто-нибудь был с тобой?

— Это статья двести двадцать? — спросил Флит, имея в виду номер уголовной статьи, касающейся преступлений, связанных с наркотиками.

— Кто-нибудь был с тобой? — повторил Клинг.

— Не помню. Это… когда? Три дня назад? Четыре дня назад?

— Постарайся вспомнить, Эндрю, — сказал Браун.

— Я стараюсь.

— Помнишь, как звали человека, которого ты ограбил?

— Да.

— Как его фамилия?

— Эдельбаум.

— Попробуй еще раз.

— Эдельбаум, так его звали.

— Ты видел его после ограбления?

— Да, в суде.

— И думаешь, что его зовут Эдельбаум, да?

— Да, так его и зовут.

— Ты знаешь, где он живет?

— Нет. А где?

— Не имеешь понятия, где он живет, да?

— Откуда мне знать, где он живет?

— Ты помнишь, где его магазин?

— Конечно. На Норт-Гринфилд.

— Но не помнишь, где он живет, да?

— Я никогда и не знал, как я могу помнить?

— Но если бы ты захотел это выяснить, ты бы посмотрел адрес в телефонной книге, так? — сказал Браун.

— Ну, да, только зачем мне это надо?

— Где ты был четырнадцатого февраля в два утра? — спросил Клинг.

— Я же говорил. Вот здесь и был.

— Кто-нибудь был с тобой?

— Если это статья двести…

— Кто-нибудь с тобой был, Эндрю?

— Ладно, мы приняли малую дозу! — вдруг выпалил Флит. — Это вы хотели узнать? Ну вот, узнали. Мы приняли дозу, я все еще наркоман, ясно вам? Подумаешь, какое дело. Обыщите квартиру, если хотите, не найдете ничего, кроме маленького косячка. Не хватит для статьи, это уж точно. Идите, смотрите.

— Кто «мы»? — спросил Браун.

— Что?

— С кем вы были в субботу ночью?

— С Джонни, ясно? Чего вам теперь надо, втянуть в беду целый свет?

— Фамилия Джонни? — спросил Клинг.

Раздался стук в дверь. Флит посмотрел на обоих полицейских.

— Открой, — сказал Браун.

— Слушайте…

— Открой.

Флит вздохнул и пошел в прихожую. Он повернул ключ в замке и открыл дверь.

— Привет, — сказал он.

Чернокожей девчонке, стоявшей в коридоре, никак не могло быть больше шестнадцати лет. Она была одета в красную куртку, синие джинсы и сапоги на высоких каблуках. Довольно симпатичная девушка — но помада на ее губах была слишком яркой, щеки густо нарумянены, а глаза накрашены черной подводкой и тенями чересчур по-вечернему для двадцати минут после полудня.

— Заходите, мисс, — пригласил Браун.

— Чё за проблемы? — спросила она, мгновенно признавая в них копов.

— Никаких проблем, — сказал Клинг. — Не желаете ли сказать нам, кто вы?

— Энди? — обратилась она к Флиту.

— Я не знаю, чего они хотят. — Он пожал плечами.

— У вас есть ордер? — спросила девчонка.

— Нам не нужен ордер. Это обычный опрос, и ваш друг пригласил нас зайти в квартиру, — сказал Браун. — Вам есть что скрывать?

— Это статья двести двадцать? — спросила она.

— Вы оба, похоже, отлично знакомы со статьей двести двадцать, — сказал Браун.

— Да, век живи — век учись, — сказала девушка.

— Как тебя зовут? — спросил Клинг.

Она снова посмотрела на Флита. Тот кивнул.

— Коррина, — сказала она.

— Коррина, а дальше?

— Джонсон.

Озарение наступало медленно. Оно осветило сначала лицо Брауна, потом — Клинга.

— Джонни, не так ли? — спросил Браун.

— Да, Джонни, — сказала девушка.

— Это вы так себя называете?

— Если б вас звали Коррина, вы бы стали представляться Корриной?

— Сколько тебе лет, Джонни?

— Двадцать один, — сказала она.

— Попробуй еще раз, — сказал Клинг.

— Восемнадцать сойдет?

— Шестнадцать? — спросил Браун. — Или даже моложе?

— Мне достаточно лет, — сказала Джонни.

— Для чего? — спросил Браун.

— Для всего, что мне надо.

— Давно работаешь на улице? — спросил Клинг.

— Не пойму, о чем вы.

— Ты проститутка, Джонни? — спросил Браун.

— Кто вам сказал?

Ее глаза превратились в лед, такой же непрозрачный, как на окне. Руки она держала в карманах куртки. И Клинг, и Браун могли бы поспорить на что угодно, что ее невидимые кулаки были крепко сжаты.

— Где вы находились в прошлую субботу? — спросил Клинг.

— Джонни, они…

— Молчи, Эндрю! — сказал Браун. — Где вы находились, мисс?

— Когда, говорите?

— Джонни…

— Я сказал, заткнись! — прикрикнул Браун.

— Ночью прошлой субботы. Точнее, в два утра, — сказал Клинг.

— Здесь, — сказала девушка.

— Что делали?

— Ширялись.

— А чего так? Не было работы на улице?

— Снег шел, — сердито сказала Джонни. — Все сидели дома.

— В какое время ты сюда пришла? — спросил Браун.

— Я живу здесь, дядя, — сказала она.

— Кажется, Эндрю, ты говорил, что живешь здесь один, — сказал Клинг.

— Ну… пойми, чувак, я не хотел втягивать ее в неприятности.

— Значит, вы пробыли здесь всю ночь, да? — спросил Браун.

— Я этого не говорила, — ответила девушка. — Я вышла около… во сколько это было, Энди?

— Не спрашивай Энди. Обращайся к нам.

— В десять, наверное. Обычно в это время начинается самая работа. Но чертовы улицы было пусты, как сердце проститутки.

— Когда ты вернулась?