Читаем Воспоминания минувших дней полностью

Коридорный вернулся через десять минут. Каким-то образом он удерживал в руках чемодан и поднос, на котором стояли кофейник, бутылка виски, стаканы, чашки и блюдца.

— Желаете еще чего-нибудь, сэр?

— Здесь есть где-нибудь хороший ресторан? — спросил Дэниэл.

— Рядом. До половины третьего там можно заказать комплексный обед из трех блюд за тридцать пять центов.

Дэниэл бросил коридорному монету. Тот ловко поймал ее, после чего взял бутылку и, разбив печать, вытащил зубами пробку.

— Сейчас вы согреетесь, — сказал он, посмотрев на Тэсс.

— Мне нельзя много пить. Я быстро пьянею.

Дэниэл налил полный стакан себе и немного Тэсс.

Выпив залпом два стакана, он стал разливать кофе.

— Тебе лучше? — Тэсс кивнула. — По-моему, здесь неплохо, — сказал он.

— Да, — согласилась она. — Раньше я никогда не жила в таких шикарных гостиницах.

Дэниэл засмеялся.

— Сейчас мы пообедаем, а потом мне надо кое-что купить.


Он сосредоточенно разглядывал себя в зеркале. Темно-серый в мелкую розовую полоску костюм сидел прекрасно.

— Ну, как? — спросил он, повернувшись к Тэсс, но продавец опередил ее.

— Это последняя нью-йоркская модель, сэр, обратите внимание на складки. Настоящая шерсть с шелковой подкладкой. И цепа вполне подходящая. Четырнадцать долларов девяносто пять центов одна пара, семнадцать с половиной долларов две.

— По-моему, очень неплохо, — сказала Тэсс.

— Беру, — решительно произнес Дэниэл. — С двумя парами брюк. Сколько времени вам понадобится, чтобы пришить манжеты?

— Десять минут, сэр. Вы подождете?

— Да. Еще мне нужны три рубашки, две белые и одна голубая, три нары черных носков, столько же трусов, пара черных ботинок, темный галстук с широкой серой или красной полосой.

Лицо продавца озарилось улыбкой.

— Да, сэр. Но галстук мы просим вас принять в качестве подарка. Мы всегда с уважением относимся к солидным покупателям.

Через четверть часа Дэниэл уже снова стоял перед зеркалом, завязывая галстук, а продавец держал наготове пиджак.

— Могу я посоветовать вам еще кое-что, сэр? — нерешительно спросил он.

— Что именно?

— Вы прекрасно выглядите, но вам не хватает хорошей шляпы. Мы — агенты нью-йоркской фирмы «Адам хэтс», и как раз сейчас у нас есть новая модель. Девяносто пять центов штука.

Тэсс гордо шагала по улице. До этого ей никогда не приходилось быть в обществе такого респектабельного джентльмена, каким сейчас выглядел Дэниэл.

Внезапно он остановился перед витриной спортивного магазина, где были аккуратно разложены пистолеты и ружья различных калибров.

— Давай зайдем.

Навстречу им вышел хозяин.

— Я хотел бы купить небольшой пистолет, — обратился к нему Дэниэл.

— Какого калибра?

— Лучше тридцать восьмого, но все зависит от размеров.

Хозяин кивнул, достал связку ключей и, нагнувшись к стойке, открыл один из выдвижных ящиков. На стол лег полицейский «кольт».

Дэниэл покачал головой.

— Слишком большой.

За «кольтом» последовал «смит и вессон», использовавшийся не только в полиции, но и в армии. Снова получив отказ, хозяин испытующе посмотрел на Дэниэла и спросил, что он думает об автоматическом «кольте».

— Мне не нравится эта модель, — ответил Дэниэл. — Я достаточно пострелял из таких, когда был в армии. Нажимаешь курок, а он так пляшет в руке, что я удивляюсь, как из него вообще можно во что-то попасть.

— Тридцать восьмого калибра у меня больше ничего нет, — сказал хозяин. — Если вас это не устраивает, то, может, посмотрим пистолеты двадцать второго калибра?

— Хорошо.

Достав из ящика небольшой кожаный футляр, хозяин аккуратно открыл его, и Дэниэла увидел вороненый пистолет с перламутровой рукояткой. «Смит и вессон» тридцать восьмого калибра, терьер, — с уважением сказал хозяин. — Продается с кобурой. Будете брать? Он, правда, дорогой.

— Сколько?

— Тридцать пять пятьдесят.

— Дороговато, — Дэниэл взял пистолет и подержал его в руках. — Для такого пистолета слишком много.

— Это так кажется. Но самом деле у него такая же убойная сила, как и у большого, но он намного удобнее.

Дэниэл открыл затвор, посмотрел внутрь.

— Сколько же он все-таки стоит? — спросил он.

Хозяин немного подумал.

— Тридцать пять, — ответил он.

— Может подешевле…

— Тридцать два с половиной, за меньшее не отдам.

— Его можно испытать?

— В подвале. — Хозяин нажал кнопку под стойкой, и из задней двери появился молодой человек в замасленной спецовке.

— Проведи джентльмена вниз, — сказал хозяин, передавая ему пистолет и несколько патронов. — Он хочет испытать оружие.

В подвале молодой человек зажег свет, и Дэниэл увидел длинный пустой коридор, в конце которого на стене был укреплен белый лист бумаги с нарисованным черным кругом.

Рабочий протянул пистолет и патроны. Зарядив пистолет, Дэниэл придирчиво осмотрел спусковой крючок и боек, после чего, довольный осмотром, взял пистолет обеими руками и прицелился в мишень.

— Опустите немного, — сказал рабочий. — Через каждые двадцать футов пуля летит на один фут выше, а здесь до мишени тридцать футов.

— Мне это не нравится, — ответил Дэниэл.

Перейти на страницу:

Все книги серии New Hollywood

Похожие книги

Искупление
Искупление

Фридрих Горенштейн – писатель и киносценарист («Солярис», «Раба любви»), чье творчество без преувеличения можно назвать одним из вершинных явлений в прозе ХХ века, – оказался явно недооцененным мастером русской прозы. Он эмигрировал в 1980 году из СССР, будучи автором одной-единственной публикации – рассказа «Дом с башенкой». Горенштейн давал читать свои произведения узкому кругу друзей, среди которых были Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский, Юрий Трифонов, Василий Аксенов, Фазиль Искандер, Лазарь Лазарев, Борис Хазанов и Бенедикт Сарнов. Все они были убеждены в гениальности Горенштейна, о чем писал, в частности, Андрей Тарковский в своем дневнике.Главный интерес Горенштейна – судьба России, русская ментальность, истоки возникновения Российской империи. На этом эпическом фоне важной для писателя была и судьба российского еврейства – «тема России и еврейства в аспекте их взаимного и трагически неосуществимого, в условиях тоталитарного общества, тяготения» (И. В. Кондаков).Взгляд Горенштейна на природу человека во многом определила его внутренняя полемика с Достоевским. Как отметил писатель однажды в интервью, «в основе человека, несмотря на Божий замысел, лежит сатанинство, дьявольство, и поэтому нужно прикладывать такие большие усилия, чтобы удерживать человека от зла».Чтение прозы Горенштейна также требует усилий – в ней много наболевшего и подчас трагического, близкого «проклятым вопросам» Достоевского. Но этот труд вознаграждается ощущением ни с чем не сравнимым – прикосновением к творчеству Горенштейна как к подлинной сущности бытия...

Фридрих Горенштейн , Фридрих Наумович Горенштейн

Проза / Классическая проза ХX века / Современная проза