Воспоминания о Л. Д. Ландау

Не все, конечно, имели счастье слушать лекции Ландау, но зато все могли и могут сейчас при некоторой подготовке пользоваться замечательным курсом «Теоретическая физика», который Ландау успел почти целиком написать вместе со своим учеником и ближайшим сотрудником Е. М. Лифшицем. Можно смело сказать, что не было и, по-видимому, не скоро будет среди физиков-теоретиков ученый с такой обширной эрудицией, как Л. Д. Ландау, поскольку особенности каждого большого интеллекта неповторимы. Ландау знал все, потому что его все интересовало. Причем интерес этот был не только познавательным, а и творческим. Буквально не сходя с места, не прибегая к литературным источникам, в любую минуту Ландау мог начать работу по привлекшему его внимание вопросу из какой угодно области теоретической физики. Поэтому лишь он и был в состоянии создать энциклопедическое руководство по большей части нашей науки, причем любой пункт изложен так, как будто он впервые открыт авторами, а подход к материалу одновременно и строже, и доходчивее, чем в других учебниках.

Но надо сказать, что читатель должен знать сам, чего он хочет от книг Л. Д. Ландау— в них нет никаких пояснений, зачем и почему разбирается данный вопрос и какой может быть сделан из него практический вывод. Излагается именно теоретическая физика, во всей ее чистоте и строгости. Отступления Ландау насмешливо называл сюсюканьем.

Курс Ландау и Лифшица создавался десятилетиями, а работать с учениками Лев Давидович начал с самых молодых лет. Хотя он держался с учениками очень просто и со многими был на «ты», все мы воспринимали его как неизмеримо старшего во всех отношениях. Он не любил обращения по имени и отчеству. Мы звали его в глаза и за глаза просто Дау.

Начинающий должен был сначала сдать так называемый теорминимум, т. е. экзамен по всем основным разделам нашей специальности. При этом беспощадно отсеивались те, дальнейшая работа которых была бесперспективна для науки и для них самих. Надо сказать, что Дау редко ошибался в ту и в другую сторону. Особенно жестко доставалось от него недостаточно прилежным — здесь он не ошибался никогда.

Сдав теорминимум, начинающий получал право докладывать на семинарах. Воспитательное значение этих докладов было неоценимо: мы узнавали, что значит прочесть и понять чужую статью. Под градом вопросов, возражений и насмешек со стороны Дау в адрес докладчика и автора статьи не всем и не всегда удавалось благополучно доложить. А за провалом следовал немилостивый разнос! Словом, метод воспитания был не тепличный.

Одновременно с участием в семинарах начиналась научная работа. Дау не жалел времени для разъяснения трудных вопросов впервые (и не впервые) приступающему к работе, но и сам был требовательным. Очень доставалось за ошибки в вычислениях — Дау утверждал, что, понимая физическую идею, лежащую в основе расчета, надо уметь самому находить у себя «завирание». Кроме того, он не щадил лодырей, говоря, что они губят свои души. Но как любил Дау тех, кто оправдал его надежды! Вообще не надо представлять себе Дау как сухаря-наставника, живущего только наукой. Страх, который Дау внушал ученикам, быть может, преувеличен моим субъективным восприятием, да и характер Дау с годами несколько смягчился.

Можно сказать, что Льву Давидовичу удалось осуществить все, что составляет идеал педагога, кроме одного: ни один ученик не превзошел своего учителя.

Б. Г. Лазарев

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

Встретился и познакомился я с Львом Давидовичем в 1934 г. в Харькове, когда приехал из Ленинграда в УФТИ, в криогенную лабораторию к Льву Васильевичу Шубникову набираться криогенного экспериментального, методического, организационного, технического опыта. Нужно это было в связи с планировавшимся созданием криогенной лаборатории в Уральском физико-техническом институте. Криогенная лаборатоия УФТИ была первой лабораторией в нашей стране, работавшей с жидкими водородом (с 1931 г.) и гелием (с конца 1932 г.). К 1934 г. работа шла полным ходом. Шли работы по сверхпроводимости, по аномалиям теплоемкости и магнитных свойств ряда веществ, которые потом станут называться антиферромагнетиками (в развиваемой в то время Львом Давидовичем теории). К этому времени криогенная лаборатория УФТИ уже по-своему играла роль Лейденской лаборатории, которая, как известно, охотно принимала на длительные сроки приезжающих в нее поработать в области низких температур и этим выполнила очень важную международную задачу. Кстати, в Лейдене в 20-х годах по нескольку лет работали И. В. Обреимов, Л. В. Шубников, О. Н. Трапезникова. В 1934 г. в УФТИ работал приехавший из Англии М. З. Руэман над техническими задачами применения глубокого охлаждения.