Воспоминания. Том 2. Московский университет. Земство и Московская дума

Я нарочно сделал это сообщение письменно, чтобы дать ему возможность отвечать не с глазу на глаз, а перед лицом публики. Я сам повез ему письмо и предложил напечатать его вместе с ответом. Он согласился. Ответа я не сохранил в своих бумагах, но он был напечатан во всех газетах. Аксаков находил, что Корф придавал себе эффектную роль, и что я напрасно предоставил ему все выгоды положения. Но я считал своею обязанностью, вызвав почтенного человека, дать ему возможность отступить с честью. Мы с Корфом расстались друзьями, хотя он был очень огорчен таким исходом дела. Говорили, что это даже ускорило его кончину.

Напечатание письма и ответа последовало уже после заседания Думы, на котором происходила баллотировка. Собралось великое множество гласных и публики; возбуждение было большое. Аксенов говорил мне, что вся эта толпа пришла, чтобы забаллотировать Корфа. Открывши заседание, я, сидя, что было замечено, спокойно объявил, что барон Корф снимает свою кандидатуру и вкратце рассказал причины. Нервное напряжение собрания разом отошло. Муромцев хотел говорить. Я сказал, что, по моему мнению, этот вопрос не подлежит обсуждению, а впрочем, как угодно собранию. Я поставил вопрос на голоса; прения были отклонены. Вместо Корфа был выбран учитель гимназии Лебедев, человек отличный, тихий, скромный, но вовсе не выдающийся педагог. Радикалы сорвали сердце в язвительной статейке, которая осталась без ответа.

Возбуждение массы сделалось для меня понятным, когда я после узнал о тех интригах, которые велись за кулисами. Еще до появления статьи Корфа приехал в Москву Победоносцев. Он пригласил меня шествовать с ним вместе на крестном ходе 12 октября, который совершается ежегодно в память освобождения Москвы от французов. Идя с ним рядом, я в разговоре между прочим сказал: «А вы знаете, что мы для училищной части приглашаем барона Корфа». Он, подумав немного, отвечал: «Я бы Корфа не взял». «Что же вы против него имеете?» спросил я. Он уклонился от ответа. Вскоре мы вошли в собор и разговор прекратился. И что же я узнал впоследствии? Победоносцев писал самые настойчивые письма епископу Амвросию, Аксенову и Найденову, убеждая их действовать на всех честных людей и всеми силами восставать против кандидатуры Корфа, которая, по его словам, составляла позор для Москвы[162]. Амвросий действительно собирал купцов и читал им письмо Победоносцева, которое, однако, надобно сказать, производило на многих слушателей скорее дурное впечатление. Вмешательство обер-прокурора в думскую кандидатуру гласные считали неприличным. Меня он, очевидно, не причислял к разряду честных людей, а потому и не старался меня убедить. Любопытнее всего, что он сам лично мне во всем этом признался, когда я стал упрекать его в таком образе действия.