Воспоминания. Том 2. Московский университет. Земство и Московская дума

Недостаточно было привести в порядок смету; надо было завести отчетность. Трудно поверить, что едва ли не с 1873 года Управа не представляла никаких отчетов, кроме чисто бухгалтерских сведений о движении сумм, и ни разу со стороны Думы не была произведена ревизия. Мне, привыкшему к земским порядкам, это казалось совершенно несообразным. Я потребовал, чтобы непременно был представлен полный отчет за первый год моего управления. Мне возразили, что это невозможно.

Надобно было, прежде всего, иметь твердую точку исхода, а ее нельзя было получить без отчетов за все предыдущие годы. Тогда я решился взвалить на канцелярию громадную работу: составить отчеты за весь предшествующий период, отправляясь от последнего полного отчета. Это и было исполнено. Сметой я руководил сам: надзор же за составлением отчетов я поручил Ушакову, указав только, чего я хочу, и изредка подгоняя работу. В апреле 1883 года я имел удовольствие положить на столе перед Думой целую кипу фолиантов и просить ее выбрать ревизионную комиссию. Комиссия была выбрана: но результатов ее работы я не дождался, ибо вышел в том же году.

Все это представляло, однако, лишь формальную сторону управления. Существенную или жизненную сторону составляло хозяйство. В это время стояли на очереди два из самых крупных хозяйственных вопросов: водоснабжение и канализация. О них уже много лет шли толки, и предшествующая управа, по-видимому, подготовила дело для окончательного решения.

Недостаток воды в Москве был давно вопиющим злом. Мытищинской воды было мало; искали других источников. При Третьякове приглашен известный немецкий инженер Зальбах, по указаниям которого были произведены геологические изыскания посредством буровых скважин в различных местностях Московской котловины. На основании этих исследований, Зальбах пришел к заключению, что в Мытищах можно получить от семи до десяти миллионов ведер. На первый раз он составил проект водопровода на 3 600000 ведер, который мог быть расширен впоследствии. В таком виде я застал это дело. Познакомившись с ним и перетолковав с специалистами, я пришел к убеждению, что заключения Зальбаха недостаточно основательны и что браться за такое крупное предприятие без надлежащей проверки было бы опрометчиво. Чтобы стать в этом отношении на совершенно твердую почву, я послал все изыскания и проект Зальбаха в Русское техническое общество, председателем которого был мой хороший приятель, Петр Аркадьевич Кочубей. Рассмотревши это дело, отделение Общества, под председательством известного инженера, барона Дельвига, который сам перестраивал Мытищинский водопровод, пришло к заключению, что цифры Зальбаха совершенно гадательны, и что в Мытищах можно положительно рассчитывать не более как на один или два миллиона ведер. Нам советовали на первый раз устроить сборные колодцы и произвести пробную откачку. Барон Дельвиг при личном свидании очень на этом настаивал, а геолог Гельмерсен советовал обратить внимание на артезианские колодцы, которые непременно должны удасться в Москве.

Меня вместе с тем спрашивали, не соглашусь ли я построить водопровод концессионным способом. Я лично весьма к этому склонялся и полагал, что городу во всяком случае полезно иметь предложение компаний, что открывало возможность выбора, а потому я поощрял все таковые заявления. Действительно, поступили предложения от трех компаний: бельгийской, представителем которой был инженер Семячкин, английской, составленной петербургским инженером Алтуховым, и русской, во главе которой стоял московский инженер Сытенко. С другой стороны, я поручил заведующему городскими водопроводами инженеру Зимину составить проект водосборных колодцев, согласный с мнением Технического общества, а между тем старался привлечь побольше воды и из существующих источников. Их было два, которыми можно было воспользоваться: Преображенский колодезь и покинутый артезианский. Углубивши первый, можно было получить из него тысяч сорок ведер лишней воды. Я предложил Думе провести эту воду в Преображенскую часть и сделать первый опыт противопожарного водопровода в Москве. Это было принято, и я вместе с гласными имел удовольствие видеть громадную струю, бьющую на двадцать сажень вверх на высокой местности города. Что касается до артезианского колодца, то он был начат еще при Щербатове: но в то время в нем сломался бурав, и он был брошен. Между тем, из него можно было получить более двухсот тысяч ведер воды, годной для употребления. Строивший его инженер Бабин предложил мне сделать штольню на свой счет и взять колодезь на аренду, с правом выкупить его, если найдет нужным. После долгих переговоров и обсуждений, я заключил контракт, и мне удалось еще до выхода в отставку провести его в Думе. Год спустя, я присутствовал на освящении. Проект же Мытищиского водопровода[164] я не успел довести до конца, как расскажу ниже.