Воспоминания "Встречи на грешной земле"

доходчивая, искренняя манера высказываться. Будучи знаменит, он никогда не вещал — кстати, весьма распространенная болезнь людей известных, особенно артистов и политиков. Он вообще выступал только тогда, когда ему действительно было что сказать. В его речах не встречались стандартные словесные блоки, которые помогают скрыть отсутствие мыслей. Он и писал всегда конкретно, свежими, незатасканными словами. Я, например, горжусь его коротким предисловием к моей одноактной комедии «Интервью...»

И — полное отсутствие позерства, столь частого у людей, привыкших к публичности. (Этим грешат, между прочим, далеко не только артисты.)

Вместе с тем не подумайте, что Плятт был этаким пай-мальчиком, эталоном образцового поведения. Ни в коем случае! Наоборот, повторяю: часто озорной, подчас ерничающий, даже способный схулиганить, истинный мужчина. Но при этом он умел не переступить ту грань, за которой начинается пошлость, вульгарность и тем более хамство. Каким бы он ни был, но всегда за этим чувствовался артистизм и подлинный аристократизм интеллигента.

Очень доброжелательный, что вообще редко встречается. А в театре, да еще к своим коллегам, особенно.

Великолепно воспитан. Это проявлялось даже в мелочах. Например, когда ему звонили, никто не спрашивал: «А кто говорит?» Всегда позовут, а если его нет, то сперва это сообщат, а лишь затем поинтересуются, не надо ли что передать. Вы скажете — это говорит о воспитанности домашних? Безусловно. Однако уверен — стиль заведен им. И даже потом, когда Плятта постигло несчастье, — он сломал шейку бедра и передвигался на костылях — все равно те, кто подходил к телефону, просили подождать, пока ему принесут аппарат.

А схулиганить Плятт любил. И соленые анекдоты любил и умел рассказывать. Но у него почему-то получалось так, что они не звучали неприлично.

Очень обязателен. Если что-то пообещает, непременно выполнит. Причем любил шутливо отчитаться. Нарочито официально: «Докладывает Плятт».

Он поразительным образом сумел прожить свою долгую жизнь чисто, не замаравшись. Это в наше-то время и в прошедшие годы, да еще будучи все время на виду.

К его 70-летию я послал ему письмо, которое мне хочется привести почти целиком. Вот оно:

«Ростислав Янович!

Отсутствие прилагательных (дорогой, глубокоуважаемый и т.д.) не означает, что я поскупился. Прилагательные будут. Но к ним надо подойти.

Это письмо, написанное в день Вашего 70-летия, естественно имеет первой целью поздравить Вас с юбилеем. Первой, но не главной. Ваши юбилеи были и будут — от души желаю Вам долгой жизни.

А главная цель — это попытка разобраться, в чем Ваш секрет? Почему Плятт стал и остается любимым всеми Пляттом?

Мне кажется, суть в том, что Вы — человек парадоксальный. Вроде бы все, как у людей, — и наоборот.

Как артист Вы способны перевоплощаться беспредельно. А как человек — идут годы — неизменны. Почти уверен, что если взять Вашу фотографию, где Вы в возрасте полутора лет лежите голым на пузе (уж наверное есть такая) и глядите в объектив, то глядите глазами нынешнего Плятта.

Будучи знаменитым, Вы не демонстрируете традиционную для «звезды» потусторонность, не взираете на все и вся сверху вниз (а ведь и рост позволяет). Другие это умеют, даже будучи карликами.

Ваши выступления по разным поводам всегда индивидуальны. Вы почему-то уклоняетесь от спасительных банальностей и, очевидно, приняли за правило говорить только тогда, когда хочется и то, что хочется. Уникально!

Вы способны неподдельно радоваться успеху не только канатоходцев, балерин и певцов, но и своих коллег — артистов драмы. И с увлечением даже любите рассказывать об их удачах! Более того, Вы пренебрегаете освященным веками правом предрекать провал пьесы до премьеры, — с тем, чтобы в случае успеха сказать режиссеру: «Ну, вы способны поставить и телефонную книгу!» Непостижимо!

Вы не рветесь к власти. И, полагаю, не только из инстинкта самосохранения, а потому что все, что Вам нужно, у Вас есть внутри. Так — копите же! Нет! Отдает! Парадоксально!

Вы...

Но так можно продолжать долго, а Вам надо идти играть.

Пора приступить к прилагательным.

Итак, — парадоксальный, уникальный, неизменный, дорогой, добрый и глубокоуважаемый Ростислав Янович — я обнимаю Вас, поздравляю с юбилеем и желаю и впредь оставаться Пляттом. Лучшего, думается мне, пожелать невозможно.

Ваш С.Алешин

Москва 13.12.78»

Увы, Плятт прожил потом всего десять с половиной лет. К сожалению, последние годы его жизни были омрачены болезнью, которая сначала ограничила возможность передвигаться на сцене, а затем и вообще приковала к дому. Для такого, как Плятт — деятельного, подвижного, живого, — это было трагедией. И все же, и по телефону, и когда навестишь его, — он продолжал оставаться самим собой, любознательным и доброжелательным. Не жаловался. О болезни говорить не хотел. Из деликатности, наверное. Чтобы не вынуждать к соболезнованию и не навязывать собеседнику своего состояния.

Вот почему, когда он умер, с этим невозможно было примириться.